адвокат Слоутли – пришел сюда исключительно ради того, чтобы на нее посмотреть…
Но в тот момент Майлс был далек от гордости учителя за свою ученицу. Он слушал голос Джим, любовался ее лицом, блеском ее жадеитовых глаз, ее губами, немного дрожащими от волнения, и чувствовал, что ревнует Джим ко всем этим людям, жадно ловящим каждое ее слово.
Как она хороша! Как ему хочется утащить ее с этого дурацкого вечера! Тогда он сможет беспрепятственно любоваться ею, говорить с ней, смеяться над ее шутками… Ведь это он сделал из нее уверенную в себе красотку. И теперь Джим, такая разная, такая непостоянная, сводит его с ума…
Несколько часов назад Майлс видел ребенка, который сидел в кафе и ел свои любимые «тако», а теперь перед ним стояла интеллектуалка, подробно рассказывающая о тактике римских легионов… Ему нравилась и та, и другая Джим. И Майлс не знал, какая из них ему ближе, дороже…
Ужин наконец-то закончился. Джим очаровала практически всех присутствующих. Адвокат Слоутли, правда, остался недоволен. Впрочем, Майлса это не удивляло – у Рэйнольда были свои интересы. Однако ему показался странным мрачный как туча Богард. С чего бы расстраиваться его приятелю? Майлс даже хотел поинтересоваться у него, в чем дело, но Ульрика поманила сына пальцем.
– На пару слов, – виновато улыбнулась она.
Майлс прекрасно знал эту улыбку. Ульрика хочет сообщить ему какие-то неприятные новости. Что же она хочет сказать? – размышлял он, следуя за матерью в комнату, соседствующую с гостиной.
– Что-то не так? – поинтересовался он, когда Ульрика прикрыла дверь.
– Пожалуй, да, – уклончиво ответила она.
По ее лицу было видно, что она колеблется.
С одной стороны, ей не хотелось обижать сына, а с другой – он ведь должен знать, что говорят за его спиной. Майлс решил немного надавить на мать.
– Прошу тебя, мама. Если хочешь сказать о чем-то важном…
– Это правда, что твоя… гм-гм… кузина – бывшая… – Ульрика была смущена. Она никогда не любила называть вещи своими именами. – Что она… торговала своим телом за деньги?
У Майлса перехватило дыхание. Он ожидал чего угодно, но только не такого вопроса.
– Ты что?! Какая глупость! – искренне возмутился он. – Кто сказал тебе об этом?!
Ульрика покраснела и пожала плечами. Ее сын так искренне негодовал, что ей стало неловко.
– Я не помню… – растерянно пробормотала она. – Кто-то из знакомых… Я слышала о Джиллиан Маккинли много всего, но не могла ни опровергнуть, ни подтвердить эти слухи. Мы ведь почти не видимся с тобой, и я не знаю, что происходит в твоей жизни… – Она с укором посмотрела на сына.
– Не верь этим слухам. Джим – чистый и наивный ребенок, – ответил он ей, игнорируя упрек.
– Но эти сплетни могут серьезно навредить и тебе, и ей… Конечно, она очаровательна, но… ты знаешь… репутация…
– К сожалению, знаю, – вздохнул Майлс. – Если бы я не был уверен в том, что Рэйнольд Слоутли не имеет связей в здешнем обществе, то грешил бы на него… Ведь только ему выгодно, чтобы Джим воспринимали как девчонку из трущоб… Видела, как он нахохлился после ужина?
– Да… – Ульрика задумалась, а потом улыбнулась Майлсу. – Но я попробую это исправить. Конечно, ничего не обещаю…
Майлс благодарно взглянул на мать. Пожалуй, впервые за долгое время в их отношениях наступила оттепель. Ульрика явно сопереживала сыну и даже хорошо отнеслась к Джим. Это не могло не радовать Майлса. Он улыбнулся и чмокнул мать в щеку.
– Спасибо тебе…
– Пока еще не за что. И вообще, почему бы тебе ни бывать у меня чаще? Конечно, я – старая зануда, – кокетливо улыбнулась Ульрика, – но все-таки люблю тебя… Можешь брать с собой Джиллиан. Или как она себя называет?
– Джим.
Майлс вышел в холл и помог Джим одеться. Девушка ждала его, и было видно, что она взволнована. В жадеитовых глазах светился вопрос: ну как, я справилась? Но Майлс не торопился на него отвечать. Ему хотелось немного помучить Джим, полюбоваться этими блестящими от волнения глазами и разрумянившимися щеками. Майлс чувствовал радость и гордость одновременно. Его маленькая леди была восхитительна. Он мог увести ее, спрятать от любопытных глаз и насладиться общением с ней наедине. Майлс почувствовал такой прилив счастья и легкости, что сто тысяч сплетен о Джим не смогли бы его сломить. Он склонился к ее уху и заговорщическим тоном прошептал:
– Давай возьмем шампанского и напьемся? Ты это заслужила…
Ответом ему была ослепительная улыбка.
Только Джим могла прийти в голову идея пить шампанское зимой на крыше дома. Майлс не хотел выглядеть трусом и только поэтому согласился. Он взбирался по лестнице с двумя бокалами, торчащими из карманов, и благодарил архитекторов за то, что они сделали крышу не покатой, а ровной. Наверное, они знали, что когда-нибудь владелец этого дома обезумеет и полезет на нее, чтобы выпить шампанского…
Джим куталась в шубку, а Майлс пытался открыть бутылку беззвучно и бесшумно. Это ему не удалось. Пробка со свистом вылетела из бутылки, и Джим, едва успела пригнуться, чтобы не заработать шишку на лбу. Шампанское, шипя, полилось из бутылки, но Майлсу все же удалось наполнить бокалы.
– Предлагаю выпить за твой сегодняшний успех, – торжественно произнес он. – «Репетиция» прошла отлично. Думаю, главный выход будет таким же успешным. Ты постаралась на славу. Сделала все, что от тебя зависело.
Он потянулся к бокалу Джим, но девушка жестом остановила его.
– Я не смогла бы быть успешной без твоей помощи, Майлс. Поэтому предлагаю выпить и за тебя, моего учителя.
Майлс улыбнулся. Джим умела быть благодарной, и ему это нравилось.
– За ученицу и учителя, – предложил он.
– За учителя и ученицу, – подхватила Джим.
Они осушили бокалы. Джим посмотрела на Майлса чуть влажным взглядом. Как быстро шампанское ударило ей в голову! Она почувствовала, как по ее телу пробежал знакомый трепет. Этот трепет мог разбудить в ней только Майлс. Джим тут же отвела взгляд. Вдруг Майлс прочитает в ее глазах то, что она изо всех сил пытается скрыть? Но Майлс был занят разглядыванием ее рук. Он с удивлением обнаружил, что колечко-открывалка, – которое он так долго уговаривал Джим снять с пальца, исчезло. Его место заняло золотое кольцо с вкраплениями дымчатых топазов, которое Майлс подарил ей, даже не надеясь, что она будет его носить. Колечко было изящным и очень подходило Джим.
Этот ее жест, этот добровольный отказ от прошлого с его нелепыми суевериями означал, что она доверяет Майлсу и прислушивается к его мнению…
– Что? – спросила Джим полушепотом. Ее смутил взгляд Майлса. – Почему ты так смотришь?
– Ты сняла кольцо, – честно ответил Майлс, – и надела мой подарок.
Даже в темноте было видно, как Джим покраснела.
– Да. И еще… – На мгновение Джим задумалась, стоит ли ей говорить об этом, но шампанское развязало ей язык. – И еще я прочитала «Пигмалиона». Ты ведь тоже читал его, верно?
Джим опустила глаза. Поймет ли он? Прочитает ли ее мысли? А ведь она выдает себя своим смущением… И, если Майлс не слепой, он догадается о ее чувствах…
– Верно, – ответил Майлс. Он был бы рад солгать, но знал, где Джим взяла эту книгу…
По всей видимости, она поняла, что Майлс недавно прочел ее. От досады Майлс закусил губу. Сейчас он жалел о том, что Джим такая сообразительная девушка. Наверное, она сразу поняла, что к чему, и сделала выводы. Майлс плеснул в бокалы еще шампанского и вопросительно посмотрел на Джим. – Тебе понравилось?
– Пьеса или шампанское? – ехидно улыбнулась Джим. Она отлично поняла вопрос Майлса, но ей хотелось подразнить его, отыграться за собственное смущение. Это ей удалось.
– Разумеется, пьеса, – раздраженно ответил Майлс, протягивая ей бокал.
– Да. Понравилась. И кое-кто из ее героев напомнил мне знакомых людей…
– Неужели?
– Да-да. Не догадываешься, кто именно?
