И я никак не могу кончить, все кручусь, кручусь, и говорю, кажется, невнятно и путанно.
Заумный язык еще надо расшифровать, как расшифровывают языки хлыстовских радений ученые-лингвисты, надо еще разгадывать этот темный язык предсказаний, пророчеств.
Даром пророка обладал Хлебников. Он мог предсказать революцию. Его слово «летчик» казалось заумным. Но летчик Каменский поднимался в небо, Татлин строил Летатлин… Это казалось безумием. Но скорее мир вдруг был безумным. За-умь — это то, что еще находится за пределами нашего ума, то, что мы пока понять не можем. Пока…
В Библии рассказывается, как апостолов посетил святой дух и они вдруг заговорили на разных языках.
Поэзия разноязычна.
Я хочу сказать еще о предсказаниях, которые воплощаются. Я старый человек и дожил до того, до чего многие мои друзья не дожили и чего увидеть они не могут.
Начну издалека. Платон в своем диалоге «Федр» выступает против письменности. Он говорит, что она ничего не добавляет человеку, служит только для закрепления уже придуманного, найденного человеческой мыслью. Этот спор продолжается и по сей день: спор о смысле и значении устной и письменной культур.
История пошла мимо Платона. Человечество изобрело книгопечатание, литеру. Само слово «литература» происходит от слова «литера». Слово, живое, устное слово, спряталось за букву, потом — за литеру.
Футуризм хотел вернуть миру звучание, он хотел «воскресить слово».
Для того чтобы человек, потерявший возможность говорить, мог заговорить снова, ему нужно сильное потрясение. Или нужно рассечь какой-то центр в его мозгу. И бывает так, что человек начинает говорить — бессвязно, быстро, непонятно, еще на операционном столе.
Футуризм — это восстание, бунт против письменной культуры.
Заумный язык — многоязычен. А я пытаюсь обо всем сказать на нескольких страничках. Я говорю, а мои слова прячутся за буквы, потом их покроют литеры, как кольчуга тело воина. Она предохраняет от ударов, но двигаться и дышать в ней неудобно.
Сейчас многие пишут о конце «письменной культуры», начале эры новых коммуникаций, не основанных на письменности. Я вряд ли доживу до этого времени. Я видел рождение кино, рождение телевидения. Они выросли на моих глазах. Я убежден, что с их дальнейшим развитием культура человечества будет сильно меняться. Не знаю, умрет ли письменность. Ведь она не убила живого слова, а только сильно его потеснила. Не надо забывать о прошлом. Наступление этой новой эры, мне кажется, провозгласили еще футуристы-заумники. Они тоже искали новых способов передачи информации, — в нашем до-языковом прошлом, в создании новых языков, — или даже — в отказе от языка (Гнедов). Но ведь и это — поиск нового языка.
…Я помню, как выступали футуристы, футуристы — друзья будущего. Батюшков называл надежду — памятью о будущем. Будем помнить наше будущее, будем чаще вспоминать прошлое. Футуристы открывали окна в будущее.
Люди долго искали истоков Нила. Нил берет свое начало в снегах, лежащих на высоких горах, его начало — до-словно.
Надо додумывать свои мысли, надо досказывать недовысказанное, надо уметь слушать и слышать. Будущее приходит неожиданно.
РЕВОЛЮЦИЯ ВРЕМЕНИ
ХОД КОНЯ
Первое предисловиеКнига называется «Ход коня». Конь ходит боком, вот так:
Много причин странности хода коня, и главная из них — условность искусства… Я пишу об условности искусства.
Вторая причина в том, что конь не свободен, — он ходит вбок потому, что прямая дорога ему запрещена.
Статьи и фельетоны этой книги были напечатаны все в России с 1919-го по 1921-й год.
Они напечатаны в крохотной театральной газете «Жизнь искусства», а сама эта газета была ходом коня.
Я пишу для русских за границей.
Одни говорят: в России люди умирают на улице, в России едят или могут есть человеческое мясо…
Другие говорят: в России работают университеты, в России полны театры.
Вы выбираете, во что верить…
Не выбирайте. — Все правда.
— В России есть и то и другое.
— В России все так противоречиво, что мы все стали остроумны не по своей воле и желанию.
Я собрал газетные статьи, как они были написаны. Добавлено мало.
Еще одно слово: не думайте, что ход коня — ход труса.
Я не трус.
Наша изломанная дорога — дорога смелых, но что нам делать, когда у нас по два глаза и видим мы больше честных пешек и по должности одноверных королей.
СВЕРТОК
Второе предисловиеКо мне пришли два студиста: Лев Лунц и Николай Никитин[200].
Они мне сказали: «Расскажите нам что-нибудь про искусство, потому что мы студисты».
Я им ответил: «Я расскажу вам нечто вроде отрывка из „Хитопадеши“[201]: рассказ в рассказе. Это будет интересно как образчик индусской поэтики, — я забочусь о вашем образовании, потому что вы студисты».
Они сказали: «Хорошо».
«В некотором царстве, в некотором государстве жил один середняк; вот убрал он к осени с поля хлеб, молотит его и ругается. Шел в это время мимо старик и говорит ему:
— Чего ругаешься — чистый воздух портишь, разве тебе избы ругаться мало?
А середняк ему отвечает:
— Да как же мне не ругаться, плох урожай, опять напутал Николай Угодник, где нужно было вёдро, он там дождь пустил, где солнце — там мороз.
А старик тот и был сам Николай Угодник. Обиделся Николай Угодник и говорит ему:
— Ну, если я тебе плохо погоду делаю, то вот тебе самоопределение, вот тебе мандат, делай погоду сам.
Обрадовался мужик, сам стал погоду организовывать.
Только убрал он к осени урожай — плох урожай, совсем плох.
Молотит он и ругается, так ругается, что на дороге проезжие лошади морду отворачивают.
Идет Николай Угодник, смеется:
— Как урожай?
Ругается середняк так, что в небе пробежалые тучки ахают.
— Да разве это урожай?
— Ну, расскажи мне, как делал погоду?
Рассказал мужик все по параграфам.
Смеется Угодник:
— А ветер у тебя был?
— Зачем ветер, он только хлеб путает.
— Нужен ветер, без ветра ни рожь, ни пшеница не обсеменятся. Да у тебя, небось, и грозы не было.
— Не было.
— И гроза нужна.
Подумал тут середняк и говорит Угоднику:
— Знаешь, делай лучше погоду сам.
А Угодник ему говорит:
— Действительно, ты поступил так, как поступают люди в Италии, ставшие потом идиотами.
— А как поступали в Италии люди, потом ставшие идиотами? — спросил середняк.
— Жили в Италии или Японии люди, и стали сами они замечать, или другие за ними заметили, что глупеют они ежесуточно, а летом даже
