Смешению татар с проживавшими в Кыпчаке коренными тюркскими народами способствовал почти одинаковый уровень их культурного развития. Тюрки, особенно те, которые проживали в северных областях, волжские булгары, в известной степени башкиры и мокша-мордвины[350], так же как и монголы, находились на уровне частично исламизированных анимистических[351] кочевников. Об этом совершенно ясно свидетельствуют наблюдения миссионеров в середине XIII века.
Когда на татар и проживавших на приволжских территориях тюрков с их пережитками прошлой религии в скором времени распространился ислам, который жившие южнее тюрки исповедовали уже давно, то смешению народов уже ничто не могло помешать.
Ханы в вопросах принадлежности к тому или иному народу были столь же терпимы, как и в отношении к религиям. Они предоставляли здесь полную свободу действий и не чинили каких-либо препятствий. В частности, правители Кыпчака не мешали русским, пытавшимся закрепиться в районах проживания татар. Наоборот, в известных местах, например, где были речные переправы, монголы создали русские поселения для обслуживания соответствующих паромных сооружений.
Но и без этого русские очень скоро расселились в других местах среди татар, например в Укеке (Увеке) в районе сегодняшнего Саратова и больших торговых городах. В Сарае наряду с черкесской, аланской (осетинской), половецкой и греческой была и большая русская колония, каждая из которых проживала в своем квартале. Русским никто не мешал там возделывать поля.
Особенно смешанным являлось население на побережье Черного моря, в первую очередь на полуострове Крым. В торговых городах генуэзцев наряду с итальянцами проживали татары, иранцы (из Луристана), арабы из Сирии и Междуречья, тюрки из Малой Азии, греки, представители народов Северной Африки, о чем свидетельствуют многочисленные надгробные камни, особенно в Старом Крыму.
Там же находилось и множество армян. Их было такое количество, что Крым даже получил названия Армения Магна (Большая Армения) и Армения Маритима (Морская Армения). Вильгельм фон Рубрук упоминает также о проживании готов (так называемых крымских готов)[352], сохранявших в то время свою языковую идентичность. Об их остатках писал и посланник Ожье Гислен де Бус-бек[353] в середине XVI столетия.
Конечно, несмотря на большую численность коренных народов, проживавших на территории, подвластной Орде, и представителей национальностей, поселившихся там позже, татары составляли основу государства. Именно из них в первую очередь формировались вооруженные силы и выдвигались кандидаты на руководящие должности в государственных органах.
А вот русские и аланы, наоборот, при случае примыкали к бандам грабителей и другим подобным шайкам, вносившим элементы беспорядка в жизнь Орды. Этот факт в определенной мере подтверждают наблюдения Вильгельма фон Рубрука, который обратил внимание на то, что и в Персии на безлюдных территориях также формировались разбойничьи отряды, являвшиеся в какой-то степени национальным повстанческим движением персов против монголов.
Набор в татарское войско представителей подчиненных народов, в первую очередь русских, являлся нормой[354]. В качестве доказательства этого может служить хотя бы уже упоминавшийся нами факт убийства Ногая русским дружинником в 1299 году. Даже у великого хана (китайского императора[355]) в 1330 году личная охрана состояла из русских, которой командовал темник[356]. В китайской Юань-ши[357], например, говорится об отправке монголами в 1330 году в Китай трех отрядов русских военнопленных.
Степной характер ландшафта способствовал кочевому образу жизни основной массы населения Кыпчака во времена Золотой Орды. Соответственно плотность жителей была низкой. Часто встречались совершенно безлюдные районы. И речь здесь идет не о пограничных областях, где отсутствие населения продиктовано военными соображениями, а о территории Орды в целом, примером чему могут служить степи к северу от Крыма. Только древние захоронения свидетельствуют о том, что там в то время вообще жили люди. Общая численность Орды, располагавшейся на волжских землях во времена смуты при Улу-Мухаммеде, по оценкам Иосафата Барбаро, не превышала трехсот тысяч человек.
Язык
Народы, пришедшие в Кыпчак, разговаривали на двух основных языках – монгольском и тюркском. Поэтому в определенной степени можно сказать, что здесь было два государственных языка, но явный количественный перевес тюркоговорящих людей над монголами вызвал процесс постепенного растворения монгольского языка в тюркском. Собственно, только первые ханы, родившиеся еще в Монголии, владели этим языком в совершенстве, поскольку он был их родным языком. По свидетельству Вильгельма фон Рубрука, Сартак распорядился перевести послание от Людовика IX[358] именно на монгольский.
О том, что на монгольском языке как государственном говорили и простые жители Кыпчака, свидетельствуют происходившие в нем изменения. Простолюдины всегда стараются упростить сложности в написании слов. И обитатели степей не являлись здесь исключением. Например, из написания имен постепенно исчезла согласная «G» («G» с точкой наверху) и вместо нее стали писать просто «G». Но тем не менее монгольский язык продолжал оставаться в качестве главного еще долгое время. На нем были написаны послания и многочисленные документы, отправлявшиеся из Кыпчака в Египет. Например, в 1283 году хан Туда-Менгу собственноручно написал послание мамлюкскому султану именно на монгольском языке.
В связи с необходимостью вести переписку на монгольском языке в Каире создали даже специальную канцелярию. При постоянном притоке рабов из южных областей Руси подобрать для нее подходящих людей было не трудно.
На выпущенных ханом Абд Улой в 1368 году мелких монетах надписи также сделаны на монгольском языке. Вензеля правителей и встречающиеся порой выражения, выбитые на монетах, отчеканенных Тохтой, Джамбеком и Тохтамышем в Сарае, также читаются на монгольском. В названии имен вплоть до конца XIV столетия, наряду с исламско-религиозными и тюркскими, тоже использовались монгольские слова.
О том, как скоро среди простого народа растворился монгольский язык в тюркском, сведений нет, поскольку его использование в официальных документах, названиях имен, так же как и нанесение отдельных выражений на монеты, не может служить основанием для подобных выводов. И все же вышесказанное дает возможность предположить, что монгольский язык оставался общеупотребительным еще достаточно длительное время. Однако можно также сказать, что к началу XIV века он был вытеснен тюркским если не окончательно, то в значительной мере.
Со времен Чингисхана для монгольского языка использовали уйгурские буквы. Найденные в Венгрии монеты, отчеканенные ханом Бату в Кыпчаке, являются первыми на огромной территории объединенной империи монголов, на которых был применен данный шрифт. Все это привело к тому, что совершенно незаметно вместо чисто монгольского языка все чаще стал использоваться уйгурский[359]. Уйгурские буквы при написании слов на тюркском языке, не считая достойных упоминания арабских и персидских вкраплений, использовал, например, Тохтамыш в выданном им в 1393 году ярлыке польскому королю Владиславу II Ягайло. А в документе, изданном Кутлуг-Тимуром, вообще содержится много чисто уйгурских выражений.
Тюркский язык с самого начала использовался
