— Несмотря на то что вы поймали его с награбленным в руках?
— Да! Все, что было в списке! — воскликнул Гарридо. — А, чего говорить…
— Как звали парнишку?
— Эндрю что-то там. Хочешь, подниму дело?
— Если не сложно.
— Конечно, — сказал Гарридо. — Секундочку подожди.
Он вернулся через пять минут и назвал Клингу имя и последний известный адрес семнадцатилетнего парня, который прошлым летом ограбил магазин Марвина Эдельмана.
Квартира, которую Алан Картер описал как «огромная квартира в старом доме возле парка», была и в самом деле возле парка и, несомненно, в старом доме, но огромной она могла показаться лишь гному. Лонни Купер, одна из двух чернокожих танцовщиц «Шпика», была почти такая же высокая, как два детектива, которых она впустила в свой дом в то позднее утро вторника; когда вошли все трое, квартира стала напоминать платяной шкаф.
В довершение бед тесные комнатки мисс Купер набила до отказа мебелью, безделушками, картинами и скульптурами, так что не осталось ни кусочка свободного пространства; и Мейеру, и Карелле почудилось, что они вошли в притон скупщика краденого.
— Люблю, когда вокруг много всяких предметов, — пояснила танцовщица. — Большинство танцовщиц не любят, а я люблю. На сцене я могу летать. Когда прихожу домой, люблю сложить крылышки.
Она была даже красивее, чем запомнил ее Карелла на сцене: изящная женщина с кожей цвета пробки, высокими скулами, носом как у Нефертити, большим ртом и ослепительной улыбкой. На ней был красный шерстяной свитер с большим воротом, черные трико и черные колготки. Мисс Купер спросила детективов, не хотят ли они кофе или чего-нибудь еще, и, когда они отказались, предложила устраиваться поудобнее. Карелла и Мейер устроились на диване среди сотни подушечек. Лонни Купер села напротив, в мягкое кресло с плетеными салфеточками на спинке и подлокотниках. Кофейный столик между ними был заставлен стеклянными фигурками, миниатюрными куколками, завален канцелярскими ножичками, значками с эмблемами политических партий. Посреди этого великолепия красовалась сувенирная пепельница с Всемирной выставки в Нью-Йорке в 1939 году. Поймав взгляд Кареллы, Лонни пояснила:
— Я коллекционирую всякие такие вещицы.
— Мисс Купер, — начал он, — я хотел бы…
— Лонни, — сказала она.
— Хорошо, — сказал он. — Лонни, я…
— А ваши имена? — спросила она.
— Стив, — сказал он.
— А ваше? — спросила она Мейера.
— Мейер, — ответил он.
— Я думала, это ваша фамилия.
— Да. А также имя.
— Как здорово! — воскликнула она.
Мейер пожал плечами. Ему не особенно нравилось собственное имя. Правда, однажды одна писательница использовала его имя и фамилию в качестве названия для своего романа про колледжского профессора. Мейер позвонил окружному прокурору Ролли Шабриеру с вопросом, может ли он вчинить писательнице иск. Шабриер сказал, что он должен чувствовать себя польщенным. Мейер действительно чувствовал себя слегка польщенным. И все-таки остался слегка недоволен тем, что кто-то использовал имя реального человека в качестве имени выдуманного героя книжки, пусть даже и профессора.
— Точно не хотите кофе? — спросила Лонни.
— Точно, спасибо, — поблагодарил Карелла.
— Мы перепили кофе, — сказал Мейер. — Из-за этой погоды.
— Вы тоже пьете кофе больше обычного? — спросила Лонни.
— Да, — сказал Мейер.
— И я тоже, — вздохнула она.
Чувствуется в ней что-то совсем девичье, подумал Карелла. На вид ей было двадцать шесть или двадцать семь, однако движения, выражение лица и тонкий голосок напоминали девушку семнадцати лет. Она устроилась в мягком кресле, подложив под себя ноги, — так иногда сидела его дочь Эйприл.
— Полагаю, вы понимаете, что мы пришли по поводу Салли Андерсон, — сказал Карелла.
— Да, конечно, — ответила она, и на ее лице появилась озабоченная гримаска, как у ребенка, который пытается разобраться в проблемах взрослых.
— Мисс Купер…
— Лонни, — сказала она.
— Лонни…
— Да, Стив?
Карелла откашлялся.
— Лонни, мы знаем, что у вас здесь была вечеринка неделю назад, в воскресенье, седьмого февраля. Вы помните эту вечеринку?
— Еще бы! — сказала она. — Классная была вечеринка!
— Салли Андерсон присутствовала?
— Да, конечно.
— И Тина Вонг?
— Ага.
— И Алан Картер?
— Да, куча народу, — сказала Лонни.
— А Майк Ролдан и Тони Асенсио? — спросил Мейер.
— Вы, ребята, тщательно готовите домашнее задание, да?
Мейер никогда не думал об этом как о домашнем задании; он слабо улыбнулся.
— И они здесь были, Мейер, — сказала Лонни и тоже улыбнулась — ослепительно.
— Нам удалось прийти к заключению, — сказал Карелла, — что эта вечеринка не обошлась без кокаина.
— Да? — сказала она, и улыбка слетела с ее губ.
— Так был кокаин?
— Кто вам об этом рассказал?
— Несколько человек.
— Кто?
— Это не важно, мисс Купер.
— Это важно для меня, Стив. И, пожалуйста, зовите меня Лонни.
— Мы узнали об этом из трех различных источников, — сказал Мейер.
— Кто?
Он посмотрел на Кареллу. Карелла кивнул.
— Тина Вонг, Майк Ролдан и Тони Асенсио, — сказал Мейер.
— Ну и ну, — сказала Лонии, качая головой.
— Это правда? — спросил Карелла.
— Слушайте, кто я, чтобы с ними спорить? — Лонни пожала плечами, поморщилась и переменила положение в кресле. — Но я думала, вас интересует Салли.
— Интересует.
— Или это превращается в расследование по кокаину?
— Это уже и есть кокаиновое расследование, — сказал Мейер. — Мы знаем, что Салли употребляла кокаин в тот вечер, и мы также знаем…
— Вы говорите про прошлое воскресенье?
— Да, про прошлое воскресенье, неделю назад. Вы ведь помните, что Салли употребляла кокаин?
— Ну да. Теперь, когда вы напомнили.
— И кое-кто еще тоже употреблял.
— Ну, и другие.
— Хорошо. Кто принес порошок?
— Откуда мне знать?
— Мисс Купер…
— Лонни.
— Лонни, мы не собираемся никого привлекать за наркотики. Салли Андерсон была убита, и мы хотим выяснить почему. Если кокаин имеет отношение к ее смерти…
— Не думаю.
— Почему?
— Потому что именно она приносила кокаин.
— Это мы знаем. А вам, случайно, неизвестно, где она покупала кокаин?
— Где-то на окраине.
— Где именно?
— Понятия не имею.
— Как далеко? За парком или…
— Я в самом деле не знаю.
— Как часто она приносила порошок?
— Обычно раз в неделю. В понедельник вечером, перед шоу. По воскресеньям мы закрыты…
— Кто закрыт?
— В смысле, по воскресеньям в театре нет спектаклей. Поэтому она, наверное, покупала порошок в воскресенье, ездила за ним, или ей доставляли, я не знаю. В понедельник вечером она приносила его в театр.
— И распространяла в труппе.
— Да, тем, кто хотел.
— И сколько было желающих?
— Шестеро… или семеро… Примерно так.
— Сколько денег было в обороте, по-вашему?
— Вы ведь не думаете, что она это делала из-за денег?
— А зачем она это делала?
— Просто оказывала нам любезность. Ей ведь было не сложно. Если у тебя хороший дилер и он дает хороший порошок, почему бы не делать одну большую покупку каждую неделю вместо шести-семи мелких, и у дилеров, которым ты, может, не доверяешь? Это удобно.
— Угу, — буркнул Карелла.
— Разве нет?
— Так о чем мы здесь говорим? — сказал Мейер. — Если речь идет о шести-семи граммах…
— Ну, иногда больше. Но она брала с нас только то, что платила сама. Уж поверьте. Я знаю уличные цены, и больше она не получала.
— Ничего не брала за свой труд, когда ездила на окраину города?
— Да какой там труд! Она все равно ведь туда ездила бы, разве нет? А может, ей приносили на дом. Как
