— Да? — сказал он.
— Эндрю Флит? — спросил Браун и показал ему свой значок и удостоверение.
— Да?
— Вы Эндрю Флит?
— Да?
— Мы хотели бы задать вам пару вопросов. Можно войти?
— Ну… э-э… конечно, — сказал Флит и посмотрел на лестницу за их спинами.
— Ждете кого-нибудь? — сразу спросил Клинг.
— Нет-нет, проходите.
Они вошли в крохотную кухню. Заледеневшее окно смотрело на кирпичную стену соседней многоэтажки. В раковине лежала груда грязных тарелок. На столе стояла пустая винная бутылка. От стены до стены была протянута бельевая веревка, на ней висела пара мужских шортов.
— Тут холодновато, — сказал Флит. — Отопление сегодня плохо подается. Мы уже позвонили в офис омбудсмена.
— Кто мы? — спросил Браун.
— Один парень из комитета жильцов.
Через открытую дверь виднелась неубранная постель. Пол вокруг кровати был завален грязной одеждой. На стене над кроватью висела в рамке картина, изображающая Иисуса Христа с рукой, воздетой в благословении над его кровоточащим сердцем.
— Вы живете здесь один? — спросил Браун.
— Да, сэр, — сказал Флит.
— Здесь только кухня и одна комната?
— Да сэр.
Он вдруг стал величать их сэрами; эта деталь не ускользнула от внимания детективов. Они переглянулись. Парень чего-то боялся.
— Ничего, если мы зададим вам несколько вопросов? — спросил Браун.
— Конечно. Но… э-э… понимаете, я и вправду кое-кого ждал.
— Кого? — спросил Клинг. — Джонни?
— Ну, в общем, да.
— Что за Джонни?
— Друг.
— Ты все еще употребляешь героин? — спросил Браун.
— Нет, нет. Кто вам такое сказал?
— Во-первых, это написано в твоем досье, — сказал Клинг.
— У меня нет досье. Я не получил срока.
— Никто и не говорит, что ты получил срок.
— В июле прошлого года ты был арестован, — сказал Браун. — По обвинению в ограблении.
— Да, но…
— Тебя отпустили, мы знаем.
— Ну, я получил условное.
— Потому что ты был бедным, затюканным наркошей, верно? — сказал Браун.
— Ну, я плотно подсел тогда, это правда.
— А теперь не употребляешь?
— Нет. В смысле, не употребляю. Надо быть чокнутым, чтобы связываться с этим дерьмом.
— Угу, — буркнул Браун. — Так кто же этот Джонни?
— Просто друг.
— Не дилер случайно?
— Нет, нет. Честное слово.
— Где ты был в прошлую субботу, Эндрю? — спросил Клинг.
— В прошлую субботу вечером, — уточнил Браун.
— Точнее, в воскресенье ночью. В два часа ночи четырнадцатого.
— А-а, — протянул Флит.
— Что — а-а?
— Пытаюсь вспомнить. А что? Что случилось в прошлую субботу?
— Это ты нам скажи.
— В субботу ночью, — сказал Флит.
— Или в воскресенье ночью, на выбор.
— Точнее, в два часа утра, — сказал Флит.
— Именно, — сказал Клинг.
— Кажется, я был здесь.
— Кто-нибудь был с тобой?
— Это статья двести двадцать? — спросил Флит, имея в виду номер уголовной статьи, касающейся преступлений, связанных с наркотиками.
— Кто-нибудь был с тобой? — повторил Клинг.
— Не помню. Это… когда? Три дня назад? Четыре дня назад?
— Постарайся вспомнить, Эндрю, — сказал Браун.
— Я стараюсь.
— Помнишь, как звали человека, которого ты ограбил?
— Да.
— Как его фамилия?
— Эдельбаум.
— Попробуй еще раз.
— Эдельбаум, так его звали.
— Ты видел его после ограбления?
— Да, в суде.
— И думаешь, что его зовут Эдельбаум, да?
— Да, так его и зовут.
— Ты знаешь, где он живет?
— Нет. А где?
— Не имеешь понятия, где он живет, да?
— Откуда мне знать, где он живет?
— Ты помнишь, где его магазин?
— Конечно. На Норт-Гринфилд.
— Но не помнишь, где он живет, да?
— Я никогда и не знал, как я могу помнить?
— Но если бы ты захотел это выяснить, ты бы посмотрел адрес в телефонной книге, так? — сказал Браун.
— Ну, да, только зачем мне это надо?
— Где ты был четырнадцатого февраля в два утра? — спросил Клинг.
— Я же говорил. Вот здесь и был.
— Кто-нибудь был с тобой?
— Если это статья двести…
— Кто-нибудь с тобой был, Эндрю?
— Ладно, мы приняли малую дозу! — вдруг выпалил Флит. — Это вы хотели узнать? Ну вот, узнали. Мы приняли дозу, я все еще наркоман, ясно вам? Подумаешь, какое дело. Обыщите квартиру, если хотите, не найдете ничего, кроме маленького косячка. Не хватит для статьи, это уж точно. Идите, смотрите.
— Кто «мы»? — спросил Браун.
— Что?
— С кем вы были в субботу ночью?
— С Джонни, ясно? Чего вам теперь надо, втянуть в беду целый свет?
— Фамилия Джонни? — спросил Клинг.
Раздался стук в дверь. Флит посмотрел на обоих полицейских.
— Открой, — сказал Браун.
— Слушайте…
— Открой.
Флит вздохнул и пошел в прихожую. Он повернул ключ в замке и открыл дверь.
— Привет, — сказал он.
Чернокожей девчонке, стоявшей в коридоре, никак не могло быть больше шестнадцати лет. Она была одета в красную куртку, синие джинсы и сапоги на высоких каблуках. Довольно симпатичная девушка — но помада на ее губах была слишком яркой, щеки густо нарумянены, а глаза накрашены черной подводкой и тенями чересчур по-вечернему для двадцати минут после полудня.
— Заходите, мисс, — пригласил Браун.
— Чё за проблемы? — спросила она, мгновенно признавая в них копов.
— Никаких проблем, — сказал Клинг. — Не желаете ли сказать нам, кто вы?
— Энди? — обратилась она к Флиту.
— Я не знаю, чего они хотят. — Он пожал плечами.
— У вас есть ордер? — спросила девчонка.
— Нам не нужен ордер. Это обычный опрос, и ваш друг пригласил нас зайти в квартиру, — сказал Браун. — Вам есть что скрывать?
— Это статья двести двадцать? — спросила она.
— Вы оба, похоже, отлично знакомы со статьей двести двадцать, — сказал Браун.
— Да, век живи — век учись, — сказала девушка.
— Как тебя зовут? — спросил Клинг.
Она снова посмотрела на Флита. Тот кивнул.
— Коррина, — сказала она.
— Коррина, а дальше?
— Джонсон.
Озарение наступало медленно. Оно осветило сначала лицо Брауна, потом — Клинга.
— Джонни, не так ли? — спросил Браун.
— Да, Джонни, — сказала девушка.
— Это вы так себя называете?
— Если б вас звали Коррина, вы бы стали представляться Корриной?
— Сколько тебе лет, Джонни?
— Двадцать один, — сказала она.
— Попробуй еще раз, — сказал Клинг.
— Восемнадцать сойдет?
— Шестнадцать? — спросил Браун. — Или даже моложе?
— Мне достаточно лет, — сказала Джонни.
— Для чего? — спросил Браун.
— Для всего, что мне надо.
— Давно работаешь на улице? — спросил Клинг.
— Не пойму, о чем вы.
— Ты проститутка, Джонни? — спросил Браун.
— Кто вам сказал?
Ее глаза превратились в лед, такой же непрозрачный, как на окне. Руки она держала в карманах куртки. И Клинг, и Браун могли бы поспорить на что угодно, что ее невидимые кулаки были крепко сжаты.
— Где вы находились в прошлую субботу? — спросил Клинг.
— Джонни, они…
— Молчи, Эндрю! — сказал Браун. — Где вы находились, мисс?
— Когда, говорите?
— Джонни…
— Я сказал, заткнись! — прикрикнул Браун.
— Ночью прошлой субботы. Точнее, в два утра, — сказал Клинг.
— Здесь, — сказала девушка.
— Что делали?
— Ширялись.
— А чего так? Не было работы на улице?
— Снег шел, — сердито сказала Джонни. — Все сидели дома.
— В какое время ты сюда пришла? — спросил Браун.
— Я живу здесь, дядя, — сказала она.
— Кажется, Эндрю, ты говорил, что живешь здесь один, — сказал Клинг.
— Ну… пойми, чувак, я не хотел втягивать ее в неприятности.
— Значит, вы пробыли здесь всю ночь, да? — спросил Браун.
— Я этого не говорила, — ответила девушка. — Я вышла около… во сколько это было, Энди?
— Не спрашивай Энди. Обращайся к нам.
— В десять, наверное. Обычно в это время начинается самая работа. Но чертовы улицы было пусты, как сердце проститутки.
— Когда ты вернулась?
— Около полуночи. Мы начали праздновать около полуночи, да, Энди?
Флит собирался ответить, однако взгляд Брауна заставил его замолчать.
— И вы были
