— Я подумал, ты решил больше не делать людям одолжений, — сказал Мюррей.
Шрейд ослепительно улыбнулся:
— Не людям. Только букмекерам.
Глава 12
Диди не могла удержаться от того, чтобы не подсаживаться к чужим столикам. Когда она вернулась после третьей вылазки, Мюррей указал ей на стул и сказал:
— Предупреждаю честно. Если встанешь отсюда еще раз, сломаю твою красивую руку. Теперь садись и сиди.
Она повела себя как ни в чем не бывало:
— Дорогуша, что ты говоришь? Я не могу удержаться, если знаю людей, так ведь?
— Можешь, и не трать время на хлопанье ресницами. Я видел отсюда, что человек, с которым ты только что разговаривала, не имел ни малейшего представления, кто ты.
— Хм, — произнесла Диди. — Ну, может, раньше мы не общались, но это Тед Холлоуэй, он поставил на телевидении несколько вещиц, в которых я участвовала. Сейчас он делает большую теледискуссию, и я подумала, что будет хорошо, если смогу помочь. И вообще, обо мне мы почти не говорили. Речь вели главным образом о тебе. Мужчина с ним — это Уоллес Кроули, лауреат Пулитцеровской премии. Он хочет написать вместе с тобой книгу.
— Завтра первым делом за это примемся. Теперь, пожалуйста, послушай меня.
— Я слушаю. Я вполне могу есть и одновременно слушать, разве нет?
— Надеюсь. Помнишь Рут Винсент, ты познакомилась с ней в тот раз у Харлингенов? Ту, из-за которой подняла такой шум?
— Помню.
— Ну, не нужно смотреть на меня с такой подозрительностью. Я только хочу, чтобы ты устроила у себя небольшую вечеринку и пригласила ее. Но чтобы возле нее не было одинокого мужчины, потому что это будет моя сфера деятельности. Сделаешь это?
— Ни за что!
— О, прекрасно, — сказал Мюррей. — Я думал, то настроение у тебя уже прошло.
— Это не настроение, — ледяным тоном заявила Диди.
— Какой там черт нет! Если назовешь настоящую причину…
— Я уже назвала, и ты ее знаешь. Мюррей, мне не нравится эта девица. Не думаю, что она хороша для тебя. И не стану устраивать вечеринку для всяких…
— Успокойся, фурия, и давай не отклоняться от темы. Ты придумываешь добрый совет, но я его не просил. Я только хочу знать настоящую причину того, что ты…
На плечо Мюррея легла рука, он поднял взгляд и увидел раскачивающегося Кроули, лауреата Пулитцеровской премии.
— Мистер Мюррей Керк, великий детектив, — произнес Кроули с пьяной нежностью. Грузно сел. — Не возражаете, если я посижу здесь, правда?
— Конечно, возражаю, — сказал Мюррей, — но пусть вас это не волнует.
— Большое, большое спасибо, — сказал Кроули. Он был сильно пьян, но говорил почти членораздельно. — Большое, большое спасибо. И это еще не все.
— Позже, — сказал Мюррей. — Не сейчас. Как-нибудь потом, amigo[24].
— Ладно. Эта леди, — Кроули нагло подмигнул Диди, потом, довольный собой, подмигнул еще раз, — говорит, что вы знаете все о детективной работе.
— Неправда, — сказал Мюррей. — Слушайте, приятель, почему бы не попытать счастья за другим столиком? Может, там повезет больше.
— Ха! — презрительно произнес Кроули. — Скромный. Очень скромный. Противно видеть, как человек держит свой свет под пудом[25].
Диди утешающе похлопала его по руке.
— Не расстраивайся, дорогуша. Мюррей из тех, кто любит, чтобы его уговаривали. Давай, скажи ему о книге.
Кроули захлопал глазами.
— О книге?
— Конечно, дорогуша, — ободряюще сказала Диди.
— А-а, книге. О старом Макклеллане. Старом Джордже Бринтоне Макклеллане, самом худшем… — Кроули запнулся и затем произнес эти слова внятно: — Самом худшем мерзавце во всей Гражданской войне. Вот кто он был. — Он подался вперед и разложил на столе нож и вилку. — Видите? Это старый Роберт Эдвард Ли. Это старый Джордж Макклеллан. Но военной разведки нет. Слушаете? Старина Джордж говорит: «Я могу задать трепку Роберту Э. Ли, но сначала мне нужно узнать, сколько солдат у него в армии». И посылает за старым подлым Пинкертоном, лучшим детективом на весь мир. «Мистер Пинкертон, — говорит, — разузнайте для меня, сколько солдат у старого Ли». Пинкертон возвращается. «Сэр, говорит, — и Кроули едва не упал со стула, размашисто отдав честь, — сэр, у Ли миллион солдат. Мало того. Миллион миллионов солдат! Мало того, сэр, они вооружены до зубов! У них есть пушки, зонтики, шпаги и всевсе!»
Диди посмотрела на Мюррея.
— Господи, — беспомощно произнесла она, но продолжать ей не дал вошедший в раж Кроули.
— Старина Джордж слушает это, — заговорил он, приставив ладонь к уху, — и приходит в ужас. Почему? Потому что не знает, что все, сказанное старым подлым Пинкертоном, — ложь! Каждое слово — выдумка. Знает только, что не может победить миллион миллионов солдат. Поэтому сидит и выжидает, пока Линкольн не отстраняет его от командования армией, и весь мир считает, что он рохля. Слушаете?
— Слушаю, — ответил Мюррей.
— Отлично. Но кто сделал из него рохлю? Старый, подлый Пинкертон, вот кто! Старый великий детектив говорит кучу лжи. И вот я хочу знать: почему? Может, он глупый? Может, его подкупили? Вы знаете детективную работу, так скажите мне. Кстати, как вас зовут?
— Шеридан, — ответил Мюррей. — Старый Фил Шеридан[26].
Кроули захохотал.
— Сукин сын, это замечательно! — проревел он, восторженно колотя по столу. — Вас зовут Мюррей Керк, вы подлый старый детектив, но мне нравитесь!
— Мистер Кроули… — произнес официант за спиной Мюррея.
Кроули угрожающе замахал над головой столовым ножом.
— Идет кавалерия! — заорал он. — Идет старый Фил Шеридан!
Внезапно появился метрдотель с двумя официантами.
— Мистер Кроули, — сказал он, — думаю, нам следует проводить вас в комнату отдыха.
Мюррей втолкнул Диди во вращающуюся дверь и вывернул ее на улицу.
— Старая Диди, — сказал он, присоединясь к ней. — Старая Диди и ее друзья.
— Дорогуша, я все пыталась, пыталась тебе сказать, а ты никак не слушал. Выслушай меня, пожалуйста.
— Нет.
— Выслушай! Я пыталась сказать тебе, что он был совсем не таким, когда я с ним разговаривала за его столиком. Совсем не таким.
— Кто бы мог подумать, что в старике окажется столько выпивки?[27] Замечательно. Это понравилось бы даже старому Фрэнку Конми. Он всегда любил сочные парафразы Шекспира.
— Отвратительно, — устало сказала Диди. — И тут очень холодно. Куда отправимся теперь?
— В «Сент-Стивен».
— «Сент-Стивен»! Но ведь еще только девять часов! Никто не возвращается домой в такую рань.
— Ну и что? Давай поживем опасно для разнообразия.
Он наливал на кухне коньяк в суженные кверху бокалы, когда из спальни донесся громкий голос Диди:
— Мюррей,
