Так что МВД вполне созрело для того чтобы взять реванш. Даже сейчас… б… даже сейчас, когда весь мир по п…е пошел, когда мертвые жрут живых, когда все ко всем чертям пошло – даже сейчас идет эта грызня… грызня за активы, за близость к власти… да просто грызня, потому что никто не умеет жить иначе.
Глава республики сам был выходцем из структур ФСБ, но сейчас ему было до тошноты отвратительно находиться там, где он находился, и слушать то, что он слышал. И Копытцев, которого он знал лично…
– Достаточно.
Все замолчали.
– Если есть материалы – выносите на прокуратуру, на Госсовет. Если нет, то и разговаривать тут не о чем!
Присутствующие поняли, что разговор закончен, начали расходиться.
– Витя… – задержал он Копытцева.
А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…
Копытцев сел подальше от основного стола, на самом краю приставленного буквой Т стола для посетителей.
– К чему мы пришли, Витя? – спросил он. – Не думал?
Бывшая Россия, Удмуртия
Ижевск, Воткинское шоссе
Управление МВД по Удмуртии
Тысяча пятьдесят девятый день Катастрофы
Оборотни в погонах. Внутренний круг
Переворот был какой-то странный. Ненастоящий был переворот…
Силы вновь создаваемого «Первого армейского корпуса» блокировали центр города и некоторые дороги, но к зданиям МВД не приближались и никакого разговора о штурме не было. Эмвэдэшники привели в боевую готовность все свои силы, на базе в готовности к немедленному выходу собрался ОМОН. Но приказа никакого не поступало и что делать никто, в общем-то, не знал…
В конце Воткинского шоссе, там, где оно резко уходит в гору и идет к повороту на автозавод и к бывшему Металлургическому комплексу, есть несколько зданий. Внешне неприметные, еще советской постройки, одно высокое. Не все знают, что в этих зданиях и до Катастрофы находились и сейчас находятся некоторые самые серьезные службы МВД – типа ОРЧ, занятые борьбой с организованной преступностью.
Подполковник полиции Золотов, один из старших оперов, работавших в ОРЧ-6, нажал кнопку старенького лифта, с тоской посмотрев на старые, давно не обновлявшиеся разыскные материалы.
МВД по Республике Татарстан разыскиваются особо опасные преступники… дальше шло описание ваххабитов. Смех… кому это сейчас нужно? Хоть на память с собой забирай…
Лифт тронулся… здесь он еще работал.
Вышел на четвертом этаже… бронированная дверь, офицер с автоматом. За ней – следчасть. Многое с ней связано…
Меж завалами старых дел, многие из которых уже были никому не нужны, он пробрался в крайний кабинет. Там дверь была прикрыта, но не заперта.
– Лена…
Она обернулась. Бронежилет делал из нее какого-то черепашку-ниндзя.
– Саша…
– Ты зачем бронежилет напялила?
– Так тревогу же объявили.
– Ах, да…
Он сел на стул для посетителей, подпер подбородок руками.
– Кофе будешь?
– А у тебя что, есть?
– Есть. Желудевый, правда.
– Давай…
Смешно… сквозь слезы смешно.
Она только выпустилась, пришла в их часть… это было за два года до Катастрофы. Он тогда купил подержанную, но все еще ходкую «Тойоту», старый «Прадо», сильно переделанный под бездорожье. Отдал пол-лимона. На него косились…
Он прекрасно понимал, что ничего хорошего из всего этого не выйдет. Что нельзя впускать в свою жизнь чувства. Одно дело – просто трахнулись в пустом кабинете и совсем другое – начинать что-то по-серьезному. Один мент в семье – это трагедия, два мента… это полный капец. За спиной у него уже был развод и жена, настраивающая против него дочь. Коллеги грубовато сочувствовали и предлагали жить как все… сперма на уши давит – решил вопрос с какой-то потаскушкой или гулявой телкой, задержанной с пакетиком конопли.
Но он полез в семейную жизнь снова… точнее, в эрзац семейной жизни.
Первый раз у них было, когда выборы были, дернули на усиление, все на ногах были, умотались. Вот… отдохнули.
Коллеги – кто завидовал, кто сочувствовал.
А сейчас…
– Вот, держи…
Он отхлебнул горький напиток, не чувствуя вкуса. Горячий только.
– Лен…
Он огляделся.
– Иди сюда.
Она недоуменно поглядела на него, но подошла. Он рывков притянул ее к себе, сжал в объятьях, зашептал в ухо.
– Говори что-нибудь и слушай. Помнишь, наше место на карьерах, там машина горелая стоит. Ее сдвинешь и копай, метра два примерно. Там ящик. В нем – ствол, бабки, золото, ювелирка… все что надо, короче. Это твое, бери и вали. Все поняла?
Он отодвинул ее от себя, посмотрел в глаза. В них были слезы.
– Саша…
– Все норм будет. Я должен… идти.
– Куда… я не пущу.
– Все нормально. Меня… наверх вызывают.
…
– Ничего. Все нормально… будет.
Теперь она обхватила его.
– Не пущу… никуда не пущу.
– Ну что ты, глупенькая. Надо идти, раз вызывают. Надо идти…
Про себя он подумал, что за все приходится отвечать. За всё…
На верхнем этаже у полковника Попцова, начальника ОРЧ-6 и одновременно с этим командира СОБР, по факту третьего человека в министерстве, стояла охрана. Из своих же, в броне и с автоматами. Лица жесткие, чего-то ждут…
– Можно?
– Оружие сдайте и проходите.
Золотов усмехнулся, положил на стол пистолет, второй.
– Обыскивать будешь?
Стали – провели сканером.
– Проходите.
Подполковник прошел в кабинет. Там были все. Все, кто выжил. Внутренний круг. Попцов, Затейкин, Вахрушев, Салимзянов, Кондратьев, Аюбов. Кондратьев – Кондрат, бывший снайпер ОМОН, стоял у окна со снайперской винтовкой Драгунова в руке, пытался высмотреть, что на дороге. Салимзянов ходил по кабинету, сжимая кулаки.
– Сядь, не маячь! – резко сказал Попцов.
Только тут он поднял глаза на Золотова, хотя он уже минуту был в кабинете.
– Ты когда приехал?
– Только что.
– И что на дороге? Ты где ехал?
– Через Удмуртскую.
– И?
– Ничего.
Аюбов вскочил.
– Я же говорил!
– В центре, говорят, какой-то кавардак. Десять лет Октября перекрыта, я видел.
– Кем? – вскинулся Кондрат.
– Военными. БТР стоит.
– С…и.
Попцов тяжело посмотрел на Золотова, как будто тот был в чем-то перед ним виноват.
– Короче, это. Ленка твоя в здании?
Смысла скрывать не было – Попцов мог и людей послать
