С этими словами парень выщелкнул патроны из магазина СКС и спрятал их в карман разгрузки.
– Так будет надежнее.
– Так получается, можно погибнуть в этом перегоне? – уточнил я.
– Именно.
– А что, настоящие монстры там не водятся? Какие гарантии, что мы не наткнемся на живых тварей? В таком случае фиг отобьешься без патронов-то…
– Ну, за все двадцать лет ни разу не обнаружили на трупах, найденных в перегоне, следы когтей или зубов. Либо инфаркт, либо пуля. Если же сомневаетесь, настоящего мутанта видите перед собой или нет, – швырните в него какой-нибудь мелкий камешек. Увидите, что он пролетит насквозь, и идите смело дальше.
– А если не пролетит? – усмехнулся Бах.
– Ну, тогда попросите монстра сказать что-нибудь. Муты, как известно, не умеют разговаривать. Прозвучит человеческая речь – скорее всего, это кто-то из нас, показавшийся вам чудищем.
Я немного поразмыслил, затем вытащил магазин из обоймы АКСУ. Следом то же самое сделали и мои товарищи. Бородач, правда, недовольно ощерился, явив свои желтые зубы во всей красе, но автомат разрядил. Мария улыбнулась, затем достала из тумбочки кобуру с пистолетом и прицепила к поясу.
– Скиф, – пояснила она уставившимся на нее митинцам, – предпочитаю мини-вариант…
У меня это слово ассоциировалось с метропоездами да давным-давно канувшими в лету азиатами-кочевниками, о пистолете с таким названием я до сих пор не слышал. Но все равно одобрительно кивнул с видом знатока. Петров же еще и бросился помогать девушке цеплять на пояс непонятную холщовую сумку.
– Ой, да уйди ты, – раздраженно отмахнулась Маша. – Я же медик. Думаешь, сама не справлюсь с походной аптечкой?
– Ну что, все готовы? – спросил Александр, обведя взглядом компаньонов. – Тогда в путь…
Пятеро путников вышли на окутанную полумраком платформу. Редкие фонари горели лишь над дверьми поезда да еще возле южного торца станции, на путях. Там располагался блокпост. Да, видимо, перегон действительно нехороший, раз часовые здесь сидят, а не в туннеле. Трое отчаянно зевающих мужиков, увидев нас, ощерились улыбками и молча проводили взглядом. Один из часовых вместо традиционного взмаха рукой показал «козу». И тебе удачного дня, друг…
Чувствуя легкое волнение, я шагнул вслед за остальными в туннельную тьму. То, что здесь необычно, ощущалось очень четко и сразу. Во-первых, звуки. Они чем-то приглушались, будто проходили через толщу воды. Васька из любопытства нарочито громко топнул ногой, но до моих ушей долетел только очень слабый отзвук. Хотя товарищ находился всего в нескольких шагах. Темнота здесь тоже была особенной, не такой, как везде. Лучи ручных фонарей утопали в ней, как в густом тумане. Не проходил сюда и свет с блокпоста. Обернувшись в сторону Строгино, я заметил лишь пару светящихся точек, похожих на светлячков. Через мгновение они и вовсе исчезли.
– Да уж, – пробормотал я, снова поворачиваясь к друзьям.
И тут я понял, что остался в туннеле один-одинешенек. Остальных и след простыл.
– Э-э-э-эй! – закричал я. Точнее, попытался закричать, потому что вырвавшийся из горла вопль был каким-то совсем уж тихим и вялым. Таким макаром никого не дозовешься…
Я сорвался с места и побежал, но никого не догнал ни через пятьдесят, ни через сто метров. Странно, что еще за шутки?! Быть такого не может, я же шел позади всех, а туннель идеально прямой, как кишка! Куда все подевались? Я остановился, чувствуя жуткую одышку. Ох, староват я стал. Да еще и движения что-то замедляет, будто идешь против сильного ветра. Отдышаться никак не удавалось. Более того, мне становилось все хуже – в животе возникла жуткая боль, усиливающаяся с каждым выдохом. Зрение вдруг поплыло, голова закружилась. Чувствуя, как бьется пульс в висках, я попытался позвать на помощь еще раз, но не услышал собственного голоса. А затем я понял, что падаю. На то, чтобы удержаться или хотя бы смягчить падение, сил уже не оставалось. Яркая вспышка света, а затем все окончательно погрузилось во тьму.
* * *Веки были тяжелыми, будто на них навесили пудовые гири. Но глаза открыть все же удалось, хоть и не с первой попытки. Сначала я даже не понял, где нахожусь, но затем напрягся и вспомнил. Темнота, ухудшение самочувствия, пропажа товарищей.
Точно, товарищи! Мысль о них сразу же заставила меня вскочить на ноги. Где они, что с ними? Почему бросили меня, оставив валяться здесь? А может, сами попали в беду? В голове у меня вертелись десятки разнообразных догадок. Может быть, попали в яму или их утащил кто-то. А может, попали в ловушку иного рода? Вот Александр, и Мария например, почему-то говорили об этом месте так непринужденно, будто пройти здесь – плевое дело, а по факту… А вдруг они сами же это все и подстроили?!
Нет, это бред… Задумавшись, я даже не сразу обратил внимание на то, что чувствую я себя отлично. Будто и не падал недавно без чувств. Недавно? Кстати, а сколько я здесь провалялся?
Столько вопросов… Бездействием их не решить. Отряхиваясь от туннельной грязи, я побрел по туннелю. Направление я потерял, но это неважно. Либо дойду до Строгино, либо до Крылатского. Рано или поздно найду товарищей…
Впереди показалась залитая светом станция. Кажется, Строгино. Ну что ж, узнаем про Зурко, если же их нет, пойдем в другом направлении…
Выйдя к платформе, я сощурился и застыл на месте. Нет, это не Строгино. Но и не Крылатское. Хотя залитый светом полукруглый свод был до боли знаком. Митино!
– Быть того не может… – прошептал я. Как я здесь оказался? И кто меня сюда притащил? Почему бросили валяться в туннеле? И почему никто меня не встречает? Взобравшись на платформу с ловкостью уличного кота, я окинул взглядом станцию и в ужасе замер. Кажется, я нашел ответ на последний вопрос… Повсюду, куда ни кинь взгляд, – трупы. Раздувшиеся до неузнаваемости, распухшие до бесформенного состояния тела. Мои друзья, знакомые и просто земляки – все были здесь…
– Нет! – воскликнул я.
Невозможно! Это морок, ночной кошмар! Пора избавляться от него. Вот только ущипнув себя за руку, я не проснулся. Все осталось неизменным. Не помогло ни мотание головой, ни отвешенные себе же затрещины. Что за хрень? Я что, не во сне?!
– Ну, здравствуй, Яша, – раздался чей-то хриплый голос сзади.
Обернувшись, я увидел грузного мужчину, тяжело ковыляющего по гранитному полу. Нормально идти ему мешал его собственный живот, невероятно огромный,
