«Ваш щит падет, соплячка, и тогда мы будем готовы».
Раздался смех, который Майра ощутила, словно удар.
Рана на плече отозвалась болью, и она поспешила отразить сигнал Драккена. Бежать прочь с его корабля, обратно на Землю.
* * *Перебирая руками и ногами, Майра бежала по влажной земле. Сквозь ночную тьму, огибая руины, в погоне за крыслом. Ночной мир раскрылся перед ней во всем своем многообразии запахов, звуков и оттенков синего с черным. Наконец Майра сообразила, что она – Ищунья.
Луны в небе не было, однако видела она все замечательно. Купол щита омывал руины изумрудным свечением. Ищунья проскочила в арку, отмеченную печатью и странным словом «Veritas»[8]. К ней присоединился Ползун – она узнала его по запаху. Они без слов поняли друг друга и разделились, загоняя крысла, который убегал по подземному тоннелю, что вился под обрушенными зданиями, в земле.
Ищунья слышала его запах.
Она достала фальшион и, превратив его в копье, пронзила загнанную жертву. Брызнули, шипя, золотистые искры. Насаженный на острие крысл извивался, роняя на бетон темную кровь. Поймав еще несколько крыслов, Ищунья отыскала Ползуна, и они вместе, обливаясь теплой кровью, насладились вкусом свежего сырого мяса.
Насытившись, вернулись в лагерь, где бодрствовали их солдаты. Ищунья отвела Ползуна к себе в палатку, и оба легли на жесткую подстилку прямо на полу, побрезговав койкой у матерчатой стенки.
– Завтра мы будем биться, как силы, – сказал Ползун, зарываясь мордочкой в шерстку у нее на шее. Хотел притянуть ее ближе к себе, но Ищунья его отпихнула.
– Чувствую себя хилом, – призналась она, поддавшись сомнениям. – Мерзкий Драккен. Сильнее нас. Его солдаты перебьют наших, сожрут их.
– Есть план. Сработает.
– А если нет? – спросила Ищунья, выпутываясь из объятий Ползуна и берясь за фальшион. – Хочу биться храбро, чтобы предки гордились. – Она опустила оружие. – Но вдруг я и правда просто хил… как сказал Корнерой?
Ползун резко обхватил ее лицо обеими руками.
– Предки и так гордятся тобой.
– Нет, я – трусиха. – Ищунья принялась кружить по палатке. – Охота бежать во тьму и больше не возвращаться в это поганое жгучее место.
– Ты вывела нас из Темноты под Землей. Отыскала Дверь в Стене и охотилась в Светлом Краю. Ты – носитель из нашего Ковчега и хил, ставший Сильнейшим из силов. Это ты вдохновила нас, и мы восстали. Мы забыли про голод, наши животы всегда полные. У нас теперь фальшионы, завтра сокрушим Четвертый ковчег или все поляжем.
Ищунья перестала расхаживать по палатке и улеглась под боком у Ползуна. Его теплое дыхание коснулось ее щеки, но страх никуда не ушел.
– Щит долго не выдержит, – прошептала Ищунья. – Возиус сказал: Драккен придумает, как пробить его. Он уже ищет способ. Оружейники изо всех сил стараются укрепить барьер, но едва он падет, Драккен разбомбит нас.
– Боишься смерти?
Ищунья задумалась. Когда она жила в Седьмом ковчеге и добывала себе пропитание охотой, то каждое утро вставала с мыслью, что новый день может стать последним. Смерть тогда казалась неизбежной, но с тех пор все изменилось. Ищунья уже прожила дольше, чем надеялась, и больше не просыпалась с мыслью о смерти. Рядом с Ползуном она ощутила надежду, поверила, что впереди ее ждет жизнь – настоящая жизнь. Но вот над ней снова нависла угроза гибели. Так боится ли она умереть?
Сомнения постепенно уступили место глубокому убеждению. Ищунья плотнее прижалась к Ползуну и прорычала:
– Нет, смерти я не боюсь. Страшно умереть трусихой.
– Это тебе не грозит, – проворковал Ползун.
Он крепко прижал Ищунью к себе, и в этот момент сознание Майры выдернуло из их палатки и понесло прочь от лагеря Седьмого ковчега – к двоим, что сидели на крыльце библиотеки Уайденера, омытые сиянием щита. Майра спустилась к ним и проникла в голову тому, что был крупнее. Увидела все его глазами и прониклась его чувствами, а он и не сопротивлялся. Наоборот, впустил ее, встретив теплее, чем кого бы то ни было. Втянул ее в себя, приглашая в свое сердце.
Он любил ее.
* * *Ушами Аэро Майра услышала знакомый голос:
– Думал ли ты, что мы станем сражаться здесь, вот так? – спрашивала Рен.
Она посмотрела на палатки в Гарвардском дворе. Аэро проследил за ее взглядом. Какое-то странное спокойствие опустилось на лагерь. Солдаты тихо беседовали с товарищами, задержавшись у откинутых пологов палаток, или спали, пользуясь короткой передышкой и понимая, что это может быть последняя ночь их жизни.
– Думал ли я, что встану у порога Первого ковчега, командуя целой армией, против колонии захватчиков, которая хочет навлечь на нас новый Конец? – уточнил Аэро.
– Да, примерно так, – с усмешкой ответила Рен.
– Даже близко не представлял. То есть думал, конечно, что могу десантироваться на Землю, но никак не ждал возвращения Четвертого ковчега. Нам ведь твердили, будто он погиб на Уране. Ну и вообще, я думал, отец…
– Ты думал, армией командовать будет он. И мы будем следовать его приказам, как примерные солдаты?
– Следовать приказам, а не отдавать их.
– В нашем классе ты был лучшим. Так ли это неожиданно? Ты – сильный солдат, умелый фехтовальщик. Хотя дело даже не в этом: у тебя есть задатки лидера. Знаю, пришлось нелегко, но ты…
– Если скажешь «избранный», я уйду, – шутливо пригрозил Аэро, а потом серьезным тоном добавил: – А как насчет тебя? Ты сама-то думала, что будешь стоять здесь, вот так?
– Мечтала о моментах вроде этого: временное затишье перед битвой, когда предстоит проверить все знания и навыки, когда стихает шум привычной жизни и все становится предельно ясно. Я думала, что буду испытывать возбуждение, но здесь и сейчас меня переполняет ужас.
– Это совершенно нормально, – начал было Аэро и умолк.
– Проклятие, только не надо меня утешать. – Голос Рен дрогнул и надломился. Она сгорбилась. – Я – трус, это же ясно. Была бы солдатом – не боялась бы. Да что со мной такое?
Аэро положил руку ей на плечо. Некоторое время они сидели молча, в сиянии щита, а потом Аэро нарушил тишину:
– Наша ценность измеряется вовсе не храбростью, – повторил он слова отца. – Страх – даже не мера оценки солдата. Он лишь обычная реакция на опасность… а нам грозит очень большая опасность. Трусами мы становимся, только если поддаемся страху и позволяем ему управлять нами.
– Да ты просто утешаешь меня, – как обычно, ворчливо ответила Рен.
– Может быть, – уступил Аэро и присмотрелся к ней. – Ну как, помогло?
– Не особенно. – Рен показала руки. – Дрожат, как фальшион, который пора зарядить. Но ты-то не боишься, да? Руки у тебя не дрожат, они тверды как камень.
Рен взяла Аэро за руки: ладони у нее были холодные и влажные, тогда как у него оставались сухими и теплыми. На мгновение захотелось прижать Рен к себе и утешить ее
