Первые пару минут никто, включая стрелков, не мог поверить, что предводитель пушистых агрессоров мертв. Белки тоже не верили, потому и бездействовали. Каждый ждал, что сейчас Роки вскочит и накинется на обидчика, но зверек продолжал неподвижно лежать. Опасаясь, что вместе с осознанием потери у двуипостасных активируется команда «наших бьют!», Джетт собрался громко кашлянуть, привлекая к себе внимание застывших над белкой парней, а заодно и всех тех, кто прятался под чарами, но его опередили. И это был вовсе не Сорас, чьей отвисшей челюсти требовался немедленный возврат на законное место. И даже не рыжая банда, очнувшаяся от шока.
Тишину нарушил зловещий писк, на вполне разборчивом человеческом языке потребовавший:
– Отдай мою душу-у-у, вонючий душегуб!
Охотник, наклонившийся поднять трофей, отпрыгнул, как черт от ладана, споткнулся об наколдованную лешим кочку, рухнул в траву, ушибся копчиком об подложенный кикиморой камень и жалобно заскулил, будто побитый щенок. Его приятель заметался, не зная, за что хвататься: то ли руку другу подать, то ли ружье отобрать. Правда, в кого стрелять, он не знал, потому что говорящий труп по-прежнему не шевелился. Но голос точно шел от белки. Больше не от кого. Всех остальных присутствующих парни попросту не видели.
«Теперь без вариантов придется Наоми звать», – мысленно вздохнул лесник, но спасать парней от мертвой белки не кинулся. Заслужили. Что бы он ни думал о Роки, сейчас его было жаль. А двоих придурков, решивших, что им все позволено, – нет.
– Ты это слышишь? – Тот юноша, который сидел, испуганно посмотрел на второго. – Она… оно…
– Душ-ш-шу! – зашипел труп, над которым синей дымкой начал подниматься силуэт, внешне похожий на рогатую белку с большой зубастой пастью и налитыми кровью глазищами. – Душу, говорю, отда-а-ай! – повторило привидение, подхватив за шкирку свое обмякшее тельце, точно набитый ватой костюм.
– Чью? – сдавленно прошептал его убийца.
– Мою! – заявило призрачное создание, ныряя в мертвую оболочку, над головой которой запылал синий огонек, а открывшиеся глаза вспыхнули алым.
– Так ты же и есть дух… душа…
– Зомби! – фальцетом взвизгнул его спутник.
– Да-да, я зомби-и-и! – подхватил идею низший дух, хищно усмехаясь. – Отдай мою… – Он запнулся, переосмысливая выбранную роль, и, закатив глаза, дико провыл: – Мозги-и-и… я сожру твои мозги-и-и, вонючка!
– П-почему вонючка?
– Потому что обделался? – вопросом на вопрос ответил мелкий пакостник, которому после смерти терять уже было нечего. – Мозги-и-и… – завел старую песню он. – Ням!
– А-а-а! – завопили парни хором на радость затаившейся публике.
Пятясь от ожившего монстра, деревянными шагами идущего на него, второй охотник тоже споткнулся, и теперь они оба покидали поле боя ползком. Причем первый еще и отстреливаться умудрялся, растрачивая последние патроны. Но низшему духу все было фиолетово. Он картинно содрогался, демонстративно хрипел, хватаясь за окровавленную грудь, и снова неумолимо надвигался на своих врагов, управляя мертвой тушкой, как кукловод марионеткой.
Бах! Бух! Аа-а-а! Мозги-и-и… Снова бах… Когда же у них патроны закончатся? Они на охоту или на войну сюда шли? Последний выстрел добавил дырок в рыжей шкурке, которую дух принялся недовольно отряхивать, нагоняя ужас на своих жертв. Осталось взять обоих за шкирку и доставить к ведьме… или сразу в «дурку», там их точно примут с распростертыми объятиями и внимательно выслушают историю про зомби-белочку, которая приходит в процессе распития спиртных напитков сразу после визита несговорчивой русалочки.
– Ну, хватит! – не выдержал Сорас, подсекая обоих беглецов гибким древесным корнем, выскочившим из-под земли, словно плеть. – Цирк закончился! – рявкнул он, обращаясь к сородичам. – Джетт, я же просил разрулить ситуацию, а не наблюдать, – укоризненно пробасил леший, скинув маскировку. – Что теперь с ними делать? – Он кивнул на притихших охотников, жмущихся друг к дружке. – Они слишком много видели.
– В костер их – и дело с концом! – предложил один из оборотней, убирая «отвод глаз».
– В озеро с камнем на шее! – выплюнула-таки кляп русалка, о которой все временно забыли. С нее и с подружки тоже слетела магическая защита.
– Порвать на ленточки? – подал голос второй оборотень, потирая в предвкушении когтистые лапы.
– И сожрать мозг чайной ложечкой! – подвел итог голосования мертвый грызун. На ветвях согласно зацокали очнувшиеся от потрясения белки.
– К Наоми обоих. На перевоспитание, – взглянув на пленных, озвучил свое решение Смотрящий за Альва-Арной с жалостью, замешенной на презрении. – А это, – он ловко подхватил пушистую тушку, из которой вылетел лесной дух, – в костер, чтобы был шанс на перерождение.
– Лет через двадцать? – недовольно поморщился Роки, зависнув в воздухе.
– В лучшем случае, – с толикой злорадства ответил Джетт. – Учитывая твои заслуги, может, и через сто двадцать, как знать.
– Это мы еще посмотрим! – буркнул бестелесный заводила, обернувшись огненным мячиком, который, как шаровая молния, умчался в лес.
– Силки для духов поставить? – спросил Сорас, поднимая с земли бледных, как мел, парней, которые, казалось, еще немного – и бухнутся в обморок.
– Не стоит. Никуда он не денется. Без магической привязки к этому миру Великое пламя само поглотит его душу.
А тем временем…
Я рисовала чудовище…
Большое, рыжее, лохматое, с волчьей пастью и горящими огнем глазами – все по канонам жанра. Заколдованный принц и нежная дева в спущенном на одно плечико сарафане. Идеальная парочка для первой работы на конкурс. Идеальная… по задумке. Да и исполнение можно было назвать вполне сносным, но… меня не устраивало! В картине не чувствовалось жизни. Она напоминала иллюстрацию для книжки о красавице и чудовище, а вот свою собственную историю, увы, не рассказывала.
Где индивидуальность, где эмоция, которую должен прочувствовать каждый, кто взглянет на холст? Где душа художника, вложенная в маленький шедевр? Нету!
Мама всегда говорила, что музыка должна идти из самого сердца. В ее случае музыка, ибо она виртуозно играла на скрипке, независимо от времени суток и выбранного для концерта места. В моем же варианте речь шла о живописи. Как папа терпел под своей крышей сразу две творческие натуры, да еще и с чисто женскими закидонами – ума не приложу. Он вообще у нас личность героическая. Умудрился уговорить свободолюбивую маму выйти за него замуж в течение полугода, и до сих пор она жила с ним, даже не глядя на сторону. Нашла свою половинку, как частенько говорила мне по видеосвязи. Естественно, с намеком.
Хорошая у меня все-таки мама. Взбалмошная, энергичная и в то же время мудрая, понимающая. Сама не знаю, как в одной женщине уживаются такие разные черты. Папа встретил ее, когда был в заграничной командировке. Увидел выступление в клубе и понял, что без нее никуда не уедет. С той первой ночи и началась продуманная осада «крепости» по имени Наталья. А спустя два года у них появилась я.
Несмотря на то что петь я тоже любила и легко могла сбацать что-нибудь веселенькое на скрипке, моей стихией стало изобразительное искусство. Я балдела от аромата масляных красок, погружаясь в особый мир фантазий, которые оживали
