Расположившись на диване в гостиной, я расставила на низком столике краски, кисти, палитру и прочие необходимые для работы инструменты, взяла один из холстов и принялась творить. Не от того, что вдохновение взыграло, просто мне срочно требовалось чем-то себя занять в ожидании Джетта, который, как и Миранда, на звонки не отвечал. Только у него, в отличие от невестки, была уважительная причина – в лесу, как показывала практика, связь брала не везде.
Однако рано или поздно Смотрящий за Альва-Арной явится домой, и нам все-таки придется объясниться. Обдумывая разные варианты предстоящего разговора, я незаметно увлеклась работой. Не столько сюжетом, сколько деталями. Прорисовать шерстинки на мохнатой шубе двуногого зверя, добавить алых красок чуть приоткрытым девичьим губам, заменить светлые волосы героини на черные просто потому, что так захотелось – чем не интересное занятие? Настолько интересное, что, поглощенная им, я не заметила, как вернулся хозяин.
– Красиво, – сказал он, встав за моей спиной.
Рука дрогнула, и кисточка мазнула по холсту, перечеркнув девичью грудь, которой героиня самоотверженно прижималась к мохнатому торсу кавалера.
– Привет, – пробормотала, не оборачиваясь. А я, наивная, полагала, что победила неловкость, сто сорок пять раз отрепетировав в голове нашу встречу. Выходит, нет. – Голодный? – спросила, вновь начиная рисовать. Машинально, бездумно, просто чтобы что-то делать. – Могу приготовить омлет, – предложила, подняв-таки на него глаза, когда Джетт, обойдя диван, встал напротив.
– Приготовь, – чуть улыбнулся он, наблюдая за мной.
Там же…
Она рисовала чудовище…
И в оборотне с ее картины Джетт угадывал собственные черты, разве что масть отличалась. Всего-то и стоило сменить ипостась и подойти к зеркалу, чтобы увидеть лохматого монстра с волчьей головой и когтями, ранящими не хуже острых клинков. Смотрящий давно свыкся со своей звериной сущностью, но обнаружить ее на холсте Александры стало для него потрясением. Безусловно, приятным.
Найдя художницу, занятую работой в просторной гостиной, объединенной с кухней, он минут пять любовался ею, с удовольствием отмечая, что она не сменила его рубашку на свои родные вещи, которые лежали в шкафу гостевой спальни. Не нашла сумку или просто не захотела переодеваться? И если первое, то что же тогда у нее под рубашкой? Прикрыв на пару секунд глаза, Джетт справился с реакциями тела на собственные фантазии и вновь сосредоточился на картине. Только когда рассмотрел ее, удивлению его не было предела, а на душе, как это часто случалось в присутствии художницы, стало тепло.
Его зеленоглазое солнышко увлеченно красила зверолюда, обнимавшего свою избранницу, и вовсе не считала это чем-то ужасным, недопустимым, зазорным. Убежденность Джеттеро в неизбежной негативной реакции Алексы на мир двуипостасных дала крен, постепенно уступая место всколыхнувшейся надежде. А желание Али накормить его омлетом вселило уверенность, что вечер будет куда приятнее дня. Жаль, цветы завяли… скромный букетик наверняка порадовал бы гостью. Или нет.
– Ты не против? Я тут похозяйничаю, – с деловым видом сказала она, упорно избегая встречаться с ним взглядом.
– Хозяйничай. – Опустившись на высокий табурет возле барной стойки, Джетт подпер кулаком щеку и принялся наблюдать за художницей. Она гремела посудой, доставала из холодильника продукты – резкие движения, нервные. Что-то мучило его солнечную девочку, но что именно? – Ты здорово рисуешь, – сделал комплимент он.
– Спасибо, – буркнула Алекса, нарезая ветчину для омлета.
– А почему на картине оборотень? – нарочито равнодушно спросил он.
– Тема вдохновляет. – Она нервно усмехнулась, явно думая о вчерашнем приключении.
Интересно, что еще она запомнила с ночи? Любопытство грызло Джетта, но он держался, позволяя ей самой прояснить ситуацию. Давить не хотелось, отпугивать тоже, да и приятно было просто так смотреть на нее: маленькую, босую, в его рубашке и на его же кухне. Правда, мысли одолевали отнюдь не гастрономические, но она ведь не телепат, верно? Значит, не прочитает.
Не телепат, да. А еще, как показали недавние события, она не истеричка, неспособная пережить встречу со сверхъестественным. Джетт сильно ошибался, считая всех женщин одинаково пугливыми. И вселенная, в стремлении доказать обратное, прислала ему ЕЕ. Вселенная или Миранда, вернее, тот, кто руководил ее действиями? Калеб! Джетт помрачнел, вспомнив о погибшем брате, даже после смерти не желавшем оставлять в покое родных.
Бедная Мира! Почему она молчала? Почему не рассказала ему, что призрак мужа ее терроризирует? Сбежала в город под предлогом обучения на дизайнерских курсах, прислала вместо себя Александру… зачем? По указке супруга или по собственной инициативе? И как ей удалось найти кандидатку, которая с первой встречи запала в сердце деверя? Случайность или холодный расчет, замешенный на магии? Хотелось надеяться на первое, но логика подсказывала – дело во втором.
Наоми обещала все выяснить, правда, после того, как закончит колдовать над пленными охотниками, превращая воспоминания о зомби-белочках и прочей лесной нечисти в обрывки пьяного сна. Парни никогда его не забудут, и желание соваться в лес у обоих отпадет без каких-либо официальных запретов. Джетт, конечно, предпочел бы стереть эти воспоминания вовсе, но у ведьмы были свои методы, и спорить с ней не стоило. Особенно когда ему требовалась ее помощь.
– Так! – нарушила повисшую паузу Аля. Отодвигая нарезку в сторону, она случайно стукнула ножом по разделочной доске, что-то тихо прошипела и, взяв чашку, принялась разбивать в нее яйца. – Надо поговорить! – сказала, по-прежнему не глядя на него.
– Мы говорим, – пожал плечами Джетт, продолжая следить за каждым ее движением.
– Не о том!
– Может, за ужином? – предложил он.
– Нет, сейчас! Пока я не передумала.
Заявление насторожило, и радужное настроение лесника начало стремительно омрачаться. Неужели решила уехать? А он, дурак, напридумывал себе всякое, увидев ее картину.
– Секс был? – Вопрос застал его врасплох. Да что там… он чуть не сшиб его с табурета. Первой мыслью в голову пришло уверенное «Будет!». Удача, что слова не сорвались с языка от неожиданности.
А Аля ждала ответа. Джеттеро растерянно моргнул, осмысливая ситуацию, и крепко задумался, что сказать. Считается ли сексом произошедшее между ними ночью, или это только прелюдия, и ответить отрицательно будет честно? Однако вместо четкого и внятного «нет» он уточнил:
– Ты совсем не помнишь?
– Помню, но мало, и не факт, что мне это не приснилось. – Алекса вздохнула. – Так был секс или нет? – Она с надеждой посмотрела на него. И что, интересно, ей хочется услышать?
– Нет.
– Отлично! – расслабилась она, неосознанно его задев. – А танцы?
– Какие? – проглотив неприятное чувство, вызванное ее реакцией, спросил Джетт.
– Пьяные. На столе. Были?
– Э-э-э…
– Я очень неадекватно себя веду, когда выпью, – призналась Аля. – Очень-очень. Поэтому и не пью обычно. – Она принялась взбивать вилкой яйца, игнорируя блендер, стоявший на полке. – Так был стриптиз или нет?
Хм… а сорванное полотенце за стриптиз считается?
– Нет, – немного подумав, проговорил Джетт, – но я бы на это посмотрел, – добавил, улыбнувшись. – Ты здорово рисуешь, красиво поешь… танцуешь, наверное, тоже превосходно.
– О не-е-ет. – Алекса сделала страшные глаза, всем видом намекая, что ужаснее
