Это окончательно убедило Псарева, что в случае с «самозванцем» имело место банальное совпадение.
– Через плечо… Короче, я – сталкер. Раньше ходил с серьезным мужиком, Молотом. Может, слышал про него.
Данила издал неопределенный звук.
– Потом Молот сгинул, а я начал работать на Альянс. Точнее, у меня не осталось выбора. А в эту жопу мира я шел с письмом. От моего начальства к местному царьку, Феликсу. Да вот, как видишь, провалил миссию.
Пес решил ничего не скрывать. По крайней мере, не врать. В ответ он надеялся получить такой же ответ. Пусть и не совсем правду, но и не ложь.
– Ну, а поиски Молота… Это мое личное дело. Иначе я бы на это не подписался. Вот, собсна, и все. Хошь – верь, хошь – нет, но я говорю правду. Теперь твоя очередь, товарищ по несчастью.
– По какому несчастью? – перебил Данила.
– Как это – по какому? Ты тугой, паря? Нас обоих наверняка считают шпионами. И скорее всего, пустят в расход. А перед этим, как водится у порядочных людей, хорошенько попытают.
Из мрака донесся сдавленный стон.
Мысль о смерти не на шутку испугала караванщика.
– Так хоть перед казнью признайся, самозванец, кто твой босс?
Это словечко Игнат очень любил и с удовольствием вставлял, когда это было уместно.
Псарев затаил дыхание. Он сильно сомневался, что их обоих казнят. С гораздо большей вероятностью Феликс Ратников затеет тонкую игру, пытаясь извлечь из пленников максимальную выгоду. В крайнем случае их ждала ссылка на печально знаменитую «Дачу», что-то вроде каторги. Про это жуткое местечко ходили слухи в Большом метро.
Еще меньше Игнат верил в то, что Данила скажет правду. Но тембр голоса мог выдать истинное состояние его души.
Проводник помолчал пару секунд, а потом внятно и отчетливо произнес:
– Тертый. Владимир Терентьев. Торговый город.
Этот ответ спутал Игнату все карты.
Содружество трех станций, Сенной площади, Садовой и Спасской, считалось одним из самых богатых сообществ в метро. Деньги там крутились огромные. Имелись и вооруженные силы, а значит, числились и соглядатаи. В таком грязном деле, как торговля, шпионы просто необходимы. Перебирая в уме варианты, Пес упустил из вида Торговый город. Однако признавать свой просчет он не собирался.
– Да ладно?! Торгаши повоевать решили? Думаешь, я поверю в эту шнягу? – Игнат довел градус сарказма до максимума. Так он всегда поступал, когда реальных аргументов не хватало.
– Не воевать. Выживать, – мнимый караванщик отвечал спокойно, хладнокровно, не без гордости. – Скоро война…
– Вот это сюрприз! – хихикнул Пес.
– Сойдутся две страшные силы.
– И живые позавидуют мертвым! – ехидно продекламировал в ответ Игнат и оглушительно расхохотался.
– Но достанется всем, – продолжал Данила, никак не реагируя на подколки Псарева. – Никто не отсидится. Все ищут союзников. Ищут способ спасти свою задницу. И твои хозяева. И мои.
– Ну, и че забыли торгаши у северян? – Игнат против воли заинтересовался словами соперника.
– Не у северян. В Мурино. Раз на Мощный смотаться не судьба, щупаем почву в области.
– Бред, – бросил сталкер в темноту.
Как ни досадно, в словах Данилы была своя логика. Сбежать из метро мечтали многие. Гибель острова Мощный, казалось бы, поставила крест на этих планах. Но из небольших поселений, разбросанных на просторах Ленинградской области, время от времени забредали в Большое метро гости. Где-то там, за полями, за лесами, за радиоактивными пустошами цеплялись за жизнь Всеволожск, Токсово, Лехтуси и, наконец, Мурино – давний союзник Северной Конфедерации. Жизнь в поселениях была, конечно, не сахар. Зато там можно было пересидеть войну.
– Ой, ну и пжалста. Не хошь – не верь, – отозвался Данила. Раздался скрип пружин. Лже-караванщик улегся на кушетку.
В тюремном блоке Площади Мужества надолго воцарилась тишина.
Глава тринадцатая
ДАЧА ШАЛЯПИНА
За два дня до начала войны, вечер,
особняк Котлова
– Где мы? – раздался в кромешной тьме голос Димы Самохвалова.
– В гостях у Федора Иваныча, – отвечал Воеводин нараспев.
Соня фыркнула. Денис Воеводин крайне редко пел. Отчасти потому, что получалось это у него так себе. Сейчас же, когда сталкер пытался подражать оперному басу, голос его звучал и вовсе комично.
– О как. Я думал, Царь – Алексеич, – пробормотал в ответ Самохвалов.
Денис расхохотался во весь голос, следом заржал и Федор.
Свое звучное, гордое прозвище «Царь» сталкер получил за полное совпадение имени, фамилии и отчества с третьим представителем династии Романовых на троне. Своим полным тезкой Царь очень гордился. Загвоздка заключалась в том, что сталкер не мог назвать ни одного деяния своего любимца в качестве правителя страны.
– Наверное, все было круто. Плохое я бы точняк запомнил, – ворчал Федор в ответ на расспросы.
В образовании Димы тоже имелись серьезные пробелы. Сейчас ему и в голову не пришло, на какого Федора Ивановича намекает Воеводин.
– Федора нашего Иваныча не знает. Стыдоба-а-а, – шутливо отчитал парня командир. – Дык Шаляпин же.
– О как. И что он делал на этой даче?[11] Жил? Работал? Отдыхал?
На эти вопросы Денис не нашелся, что ответить.
– Ну, отдыхал. Наверное, – проворчал Воеводин. – Хрен знает.
Соня Бойцова громко кашлянула, стараясь привлечь к себе внимание мужчин, занятых культурологическим спором.
– Это все, конечно, безумно интересно. Но нельзя ли тут включить свет?
Послышалась возня, и в следующий момент вспыхнул светильник. Банальная «лампочка Ильича», свисавшая с потолка.
Все тут же прикрыли лица руками, настолько глаза за пять минут отвыкли от света.
– Ну, здрасьте, – произнес Денис с шутливой обидой. – То им слишком темно, то им слишком светло…
Дима дождался, пока глаза привыкнут к свету, потом с интересом огляделся по сторонам.
Они стояли в небольшом помещении с низким потолком – Денис едва не упирался макушкой. Вокруг громоздились всевозможные ящики, коробки, мешки. Имелась и пара коек с матрасами. У дальней стены стояли три АК разных модификаций. Работало какое-то отопление. По-крайней мере, в подвале оказалось значительно теплее, чем снаружи. Видимо, сталкерская база питалась от генератора.
– Это, типа, перевалочный пункт, – начал объяснять Воеводин. – Че тут раньше было – хрен знает. Может, музей какой-то. А теперь – база. Все сталкеры имеют право пользоваться, таков закон. Только чур не беспредельничать. Ты всю тушенку до дна выжрешь – а что товарищу достанется? Так что аппетит умерим.
С этими словами командир раздал Соне и Диме по банке консервов и по кружке кипятка.
– Если че, ведро в углу. Канализации тут, сами понимаете, нет, – усмехнулся Денис.
Желудок парня отозвался радостным урчанием. В последний раз он ел часов десять назад, на Площади Ленина.
Дима и Соня не заставили себя долго упрашивать. Они присели на свободную койку и принялись за еду. Денис и Федор расположились рядом.
Минуты три Дима не мог думать ни о чем, кроме еды. Но вот «червячок» был заморен. Организм насытился, отогрелся, и юношу непреодолимо потянуло в сон. Тем более, что на Площади Ленина выспаться нормально ему так и не дали.
