сложив ладони рупором, крикнул: – Слышите меня?!! Вы будете схвачены!!! – Эхо покатилось среди камней и достигло ушей Лота.
– Что делать с женщиной? – спросил спутник бородача. Тот оглянулся. Ветер взметнул его накидку, отчего показалось, будто священник висит в воздухе.
– Повесьте ее, – сказал он и засмеялся. – Привяжите к смокве. Лицом к Адме. Пусть смотрит, как догорает Очистилище‹Очистилище – в Священном писании покрывало над Ковчегом завета, в котором хранились скрижали Закона. Здесь – храм. По иудейским законам считалось, что повешенный на дереве проклят Господом.›! Его спутник побледнел.
– Но… – начал было он, но осекся под страшным взглядом.
– Что? – резко спросил бородач.
– У нас мало веревок. Не хватит, чтобы обвязать ее как следует. Тело не удержится…
– Вырежьте для веревок желоба!!! – рявкнул бородач.
– Хорошо. – Тот поклонился и нырнул в сумерки. Пока двое карабкались на смоковницу и кромсали ножами ствол и ветви, третий хасидей обвязывал запястья, поясницу и ноги мертвой женщины веревками. Наконец все было готово. Тело подняли и привязали к стволу и сучьям. Из желобов обильно вытекала смола, скатываясь по веревкам. На холодном ветру она быстро густела и застывала, становясь похожей на снег или на вымоченную, а после засушенную соль.
– К утру ее невозможно будет оторвать от дерева, – услужливо сообщил бородачу один из убийц.
– Ничего, – на угрюмом лице появилось подобие усмешки. – Звери теперь не съедят ее, птицы не выклюют ей глаза. Пусть висит и напоминает другим о том, насколько страшен гнев Га-Шема, Господа нашего. Поворачиваем, – бородач повелительно взмахнул рукой.
– Нам бы только не сбиться с пути, – пробормотал один из праведных.
– Не собьемся, – уверенно отозвался священник, указывая в сторону пылающего Храма. – Господь осветил нам путь.
– Хвала Господу, – отозвались его спутники».
– Они ориентировались по горящему храму – единственному строению, полыхавшему до самого утра. Пламя его было видно от всех трех городов – Содома, Гоморры и Севаима. Хасидеи вернулись домой лишь под утро, договорившись устроить на следующий день праздник. Его решили назвать Священным Праздником Правосудия Господнего. – Потрошитель помолчал несколько секунд, затем заговорил вновь: – Когда же первые лучи рассветного солнца коснулись крыш Содома, Гоморры и Севаима, а усталые жители разбрелись по домам, Он испепелил все три города, не пощадив никого. Так закончилась Его первая и единственная попытка создать мир, добрый и свободный от зла.
«Пепел опускался на землю невесомыми черно-серыми хлопьями. Отсюда, с гор, он казался самым обычным туманом, вот только трава и камни, насколько хватало глаз, приобрели странный серебристый оттенок прожитых лет. Равнинный ветер донес запах гари, серы и плавящейся древесной смолы. Лот тяжело вздохнул и отвернулся, чтобы не видеть черного столба дыма, поднимавшегося от горизонта, с той стороны, где еще вчера стоял город. Не меньше минуты он разглядывал свои ладони, покрытые темными ссадинами, словно желая убедиться, что все произошедшее прошлой ночью – явь. Адмы больше нет. Размеренный ход жизни прервался, мир перевернулся разом и навсегда. Не стало адмийцев и хасидеев. И голубая милоть, даже если бы она сохранилась, не значила больше ничего. Лот крепко зажмурился, затем снова открыл глаза. Ссадины на ладонях не исчезали. И боль в теле осталась. Он не стал оборачиваться, только вздохнул еще раз и ушел в пещеру. Дочери сидели у дальней стены, смотрели на него, а он даже не знал, что сказать им. Ободрить? Как? Да и уместно ли это теперь? Стоят ли чего-нибудь слова? Лот присел на каменный пол, закрыл глаза и откинул голову. С трудом разлепив пересохшие, потрескавшиеся губы, пробормотал:
– Мы должны отдохнуть. Нам предстоит долгий путь.
– Ты знаешь, куда идти? – спросила старшая дочь, глядя на него. Говорила она спокойно и ровно, словно знала что-то такое, чего еще не знал Лот, видела будущее и заранее могла предсказать их судьбу.
– Мы пойдем в Сигор, – медленно ответил он. – Или в Хеврон. Больше нам идти некуда.
– Лот? – послышался от двери знакомый голос. Лот резко открыл глаза и обернулся. Нахор стоял в широком проеме и смотрел на него.
– Это ты? – Изумлению Лота не было предела. – Ты спасся? Как? Как тебе удалось? Тот медленно покачал головой.
– Я не спасся, Лот. Я умер. Меня убили. – Он кивнул себе за плечо. – Там, на стене. – Лот быстро оглянулся на дочерей: видят ли они духа? Обе девушки спали, ровно дыша во сне. – Не волнуйся, с ними все в порядке. – Нахор улыбнулся. – Они проснутся, когда я уйду.
– Что тебе нужно? – Лот испугался. Священники рассказывали, что иногда Господь посылает своим детям знамения и даже является к ним в образе Ангела, но Нахор… – Кто ты?
– Твоя жена знала, кто я, – ответил он спокойно.
– Ангел Господень?
– Можешь называть так.
– Что тебе нужно? Нахор пошел к нему. Лот вжался в каменную стену. Он вдруг заметил, что ноги Ангела не касаются земли. Тот подплыл, остановился в двух шагах.
– Тебе придется остаться здесь вместо меня, – сказал Нахор.
– Здесь? – Лот неуверенно оглянулся на темноту пещеры. – Где «здесь»?
– На Земле. Ты станешь Гилгулом‹Гилгул – в древнееврейской мистике – каббале – переселение души праведника, но не для исправления ошибок, совершенных в прошлой жизни, а во благо всего человечества.›. Гончим.
– Гончим?
– Да. Тебе придется препятствовать приходу того, кто станет земным воплощением Зла. – Лот растерялся. Нахор говорил непонятные, странные вещи. Что значит «земным воплощением Зла»? – Здесь, на Земле, Зло должно быть понятным, чтобы другие внимали ему и обращались к нему, – ответил на невысказанную мысль Нахор.
– Ты говоришь так, словно Зло – Господь, – невнятно пробормотал Лот.
– Правильно, – согласился дух. – Там, – он кивнул вверх, – Зло не воспринимается так, как его воспринимаете вы. Там оно не противовес, а всего лишь альтернатива Добру. Не лучше и не хуже, просто другое. Господь наоборот. Если Добро окажется несостоятельным, Зло займет его место.
– И что же потом?
– Оно будет расти до тех пор, пока не поглотит последнюю душу и Добро не исчезнет окончательно. Потом случится Апокалипсис.
– Что такое Апокалипсис?
– День, когда люди разучатся любить и сочувствовать, когда в них умрут чувства, эмоции, разум. Когда в их сердцах поселится страх… Долго объяснять. Скажу лишь, что после Апокалипсиса мир, каким его знаете вы, прекратит свое существование. Лот отчаянно покачал головой.
– Нет. Что-то тут не так. Ты лжешь. Зло… То Зло, о котором ты говоришь, должно понимать: если мир погибнет, оно погибнет вместе с ним.
– Речь идет о гибели духовной, – ответил Нахор. – Уничтожив Добро, Зло достигнет абсолюта. Оно самодостаточно. Там, наверху, физическая сущность человека не имеет значения. Только душа. Зло довольствуется тем, что забирает душу и становится сильнее. Бездушная оболочка не представляет для него интереса. Лот упрямо поджал губы.
– Нет. Ты не Ангел. Тебя послал Сатана. Ты говоришь, как лукавый.
– Поверь, я говорю правду, – грустно улыбнулся Нахор.
