подтверждающая геометрию. С природой, знаете ли, не поспоришь. А в остальном… Спросите влюбленного: «Что ты чувствуешь?» Думаете, скажет что-нибудь путное? Ничуть не бывало! Станет талдычить с упорством идиота: «Я ее люблю». Это понятно. Но чувствуешь-то что? – Леонид Юрьевич поднял обе руки. – Не скажет. Не потому, что не хочет, а потому, что не может. Нечего ему сказать. – Он усмехнулся, и Саше показалось, что промелькнуло в усмешке лукавство, смешанное с любопытством. – Нет, как разрушительная сила любовь вовсе не плоха, кто спорит. Но как созидательная – никуда не годится.
– Сонеты, – ответил Саша запоздало. – Они прошли через века. Стихи. Картины. Музыка.
– Музыка, сонеты… Да, действительно, прошли. Но прочтите мне на память какой-нибудь из сонетов Петрарки? Или того же Шекспира? Продекламируйте любовную поэзию Вийона? Не можете. Но даже если бы смогли и вас услышал бы автор, то он бы сказал, что вы – бесчувственный чурбан. А знаете почему?
– И почему же? – хмуро поинтересовался Саша.
– Да потому, что вам чужая любовь без надобности, – охотно объяснил Леонид Юрьевич. – С вас достаточно и своей. Той же Танечки. Или, допустим, красивой девушки, встреченной на улице или в метро. Они для вас куда важнее шекспировских рифм. А сонеты… Одни издают, другие покупают. В основном для блезира. Но практической пользы – никакой. Картины? Красиво, не стану возражать. Еще забавно. Король Франциск Первый заплатил за «Мону Лизу» четыре тысячи золотых флоринов. Ни много ни мало – пятнадцать с половиной килограммов золота. А мы прикрываем ею сальные пятна на обоях. Вот вам и вся практическая польза. Однако не думаю, что великий Леонардо мечтал именно об этом, когда писал портрет Констанции «Джоконды» де Авалос.
– Картины, музыка и стихи – это духовная пища, – возразил Саша. – Красота в любой форме делает человека лучше, добрее.
– Или злее. Вы ведь не станете отрицать, что другой человек, плеснувший на «Данаю» кислотой, действовал отнюдь не во имя добра или красоты?
– В газетах писали: это сделал параноик.
– А вы верите всему, что пишут газеты?
– Э-э-э…
– Он не параноик. Причем далеко не параноик, – усмехнулся Леонид Юрьевич. – Красота, суть любовь, питает души, порождая в одних тягу к добру, но в других – раздражение, стремление к злу и уничтожению этой самой красоты. Вы согласны?
– Наверное.
– Отлично, – Леонид Юрьевич улыбнулся таинственно. – Вот мы и подобрались к самому главному. К Душе. Превосходно. Значит, человек любит не разумом, а Душой. Я правильно вас понимаю?
– Правильно. Честно говоря, Саша не был полностью уверен в правильности данного утверждения, но за неимением лучшего аргумента в споре…
– Во всяком случае, вы признали то, что Душа существует. Это уже неплохо. Душа – как основа мироздания. Как скрытый движитель всех человеческих поступков и помыслов. Душа и все, что с ней связано. В глобальном аспекте. Ведь именно этот аспект вас сегодня особенно тревожит? Выражаясь вашим собственным языком: роль Души в формировании Добра и Зла и ее влияние на будущее человечества. Правильно? Саша внимательно посмотрел на гостя, а тот деловито собрал посуду и отнес в мойку. Затем присел и не без любопытства уставился на Сашу.
– Кто вы такой и что вам нужно? – спросил наконец Саша. – Только не надо морочить мне голову.
– Так я и не пытаюсь вам ее морочить, Александр Евгеньевич, – снова всплеснул руками гость.
– Вы не ответили на мой вопрос. Кто вы и что вам от меня нужно?
Книга?
Леонид Юрьевич вздохнул, качнул головой, сказал грустно:
– При чем здесь книга… – Он взял сигарету, покрутил в пальцах, понюхал, затем произнес абсолютно серьезно: – Какой мне смысл забирать ее у вас после того, как я же вам ее отдал?
– Вы?
– Конечно. Человек, который продал вам «Благовествование»… одним словом, это мой помощник.
– Да? – упрямо, но с ехидцей спросил Саша. – Ну теперь я, наверное, должен вам ее вернуть?
– Нет. Наоборот. Вы никому не должны отдавать эту книгу. Никому! В том числе и самым близким друзьям.
– Почему?
– Прочтите – и сразу все поймете.
– Я не о книге, я о друзьях.
– Друзья часто превращаются во врагов. И только вы сами никогда не сможете себя предать.
– Я не люблю, когда говорят загадками.
– А это не загадка, – шевельнул бровью Леонид Юрьевич, стряхивая пепел. – Это совет.
– Может быть, вы все-таки объясните мне, что такого необычного в этой книге?
– Она сама, – ответил Леонид Юрьевич.
– Обычная Библия.
– Необычная, – гость снова стряхнул пепел. – В том-то и дело.
– Разве что в полярности оценок…
– Так ведь в оценках весь смысл, – усмехнулся Леонид Юрьевич. – Читайте. Когда прочтете, вам будет легче понять и предугадать следующие шаги вашего врага.
– Моего врага? – Саша усмехнулся саркастически. – У меня нет врагов.
– Ошибаетесь. У вас есть враги.
– Я пока что-то не заметил ни одного.
– Вот именно, – кивнул Леонид Юрьевич, давя сигарету в пепельнице. – Пока! Скоро заметите. Кстати, что он вам рассказал?
– Кто?
– Мой оппонент. – Гость наклонился вперед, чернота его глаз внезапно обожгла Сашу вселенским холодом. В них больше не было ничего. Ни веселости, ни печали. Только пустота, лишенная какого бы то ни было выражения. – Вы ведь навещали его сегодня? Что он вам рассказал?
– Вы имеете в виду…
– Человека, которого вы называете Потрошителем.
– Он рассказал мне свою историю, – помедлив, ответил Саша. – Точнее, историю из «Благовествования», выдавая ее за свою.
– Угу, я так и думал. – Леонид Юрьевич кивнул без тени иронии. – И наверное, этот человек сказал вам, что он – уничтожитель Зла? Не правда ли?
– Нет. Он сказал, что помогает этому… уничтожителю. Гончему. Или Гилгулу. Так он называл это.
– Ну да, конечно. Гончему. И вы ему поверили?
– Слушайте, я не собираюсь отвечать на ваши вопросы… Эта информация не подлежит…
– Вам придется ответить, – твердо перебил его гость. – От этого слишком многое зависит. Вы ему поверили? Саша хотел было возмутиться, решительно вскочить, может быть, даже выкинуть незваного гостя вон, но вместо этого лишь отрицательно покачал головой.
– Хорошо, – с облегчением откинулся на спинку стула Леонид Юрьевич. – Очень хорошо. Потому что он вам соврал. – Саша тускло улыбнулся. Он тоже почувствовал облегчение. Нашелся человек, ответивший на вопрос, мучивший не только его, Сашу, но и Костю, и остальную следственную бригаду тоже. – Он соврал, – повторил гость и придвинулся ближе. Его черные пустые глаза заслонили свет. Голос Леонида Юрьевича стал громким, перекрывающим все звуки мира. Саша ощутил, что не может пошевелиться. И что отвести взгляд не может тоже. – И не только вам! – вплыл в его мозг голос гостя. – Он многим врал. Этот человек – не Гончий. Гончий – вы. А тот, с кем вы сегодня говорили, – Предвестник Зла!
