– Александр Евгеньевич Товкай? – спросил тот, что постарше.
– Да, я, – подтвердил Саша. – Александр Евгеньевич.
– Аркадий Николаевич Волин, следователь райпрокуратуры. – Он продемонстрировал удостоверение. – Простите, что побеспокоили среди ночи.
– Ничего, я не спал, – ответил Саша. – Проходите, а я пока халат накину. А то неловко как-то. Вы в костюмах, я в трусах.
– Ничего, ничего, – хмыкнул молодой. – Нам не привыкать.
– Перестань, Саша, – одернул его старший и, повернувшись к хозяину квартиры, добавил доброжелательно: – Конечно, идите, Александр Евгеньевич, мы подождем.
– Да чего ждать-то, – пожал плечами тот. – Дверь закрывайте и проходите в кухню. Вы же не спокойной ночи пожелать зашли?
– Да уж, – хмыкнул молодой. – Это вы верно подметили.
– Значит, будет разговор. А разговаривать лучше в квартире. Иначе всех соседей перебудите.
– Хорошо, спасибо, – ответил старший, и они шагнули в прихожую. Саша прошел в комнату, накинул халат и вернулся в кухню.
– Скажите, Александр Евгеньевич, – быстро спросил Волин. – Когда вы последний раз видели Андрея Николаевича Якунина?
– Кого? – опешил тот.
– Вашего коллегу. Якунина. Андрея Николаевича, – жестко бросил молодой, и они переглянулись. Этот перегляд Саше очень не понравился.
– Андрея, что ли? – догадался наконец Саша. – Так бы сразу и сказали.
– Давайте, мы будем задавать вопросы, – предложил без большой приязни молодой. – А вы просто отвечайте. – И добавил вроде бы с издевкой: – Тезка.
– Да ради Бога, – ответил Саша.
– Итак, когда вы в последний раз видели Андрея Николаевича Якунина?
– Сегодня. То есть уже вчера. Вечером. Он заезжал ко мне за книгой.
– За какой?
– За «Благовествованием». Волин сунул руку под пальто и достал пластиковый пакет. Тот, что был у Андрея. Он не торопясь развернул его, вытащил газетный сверток, развернул и его тоже. Положил на стол «Благовествование».
– Это та самая книга?
– Да, это она, – подтвердил Саша.
– Скажите, а вы не заметили ничего странного в поведении Андрея Николаевича? Саша задумался, перебирая в памяти разговор с Андреем. Затем покачал головой.
– Нет. Он вел себя как обычно. Собирался завтра прийти на работу. Нет, я ничего странного не заметил. А в чем дело? Что-нибудь случилось?
– Видите ли, Александр Евгеньевич, ваш коллега, Андрей Николаевич Якунин, покончил жизнь самоубийством, – ответил старший.
– Как? – опешил Саша. – Когда?
– Прошлым вечером. Его нашли в парке, около десяти. Андрей Николаевич удавился на брючном ремне.
– Постойте, – нахмурился Саша. – Это невозможно. Андрей ушел от меня в начале десятого. И в плане психики… он был в полном порядке. Суицид – очень серьезный шаг. До него надо… «дозреть». Во всяком случае, это не происходит за час. Нет, заявляю вам категорически, Андрей не собирался кончать жизнь самоубийством.
– Вот и жена Андрея Николаевича говорит то же самое, – многозначительно заявил молодой. – Сказала, обещал вернуться к десяти. И вдруг такое. Вам не кажется это странным, Александр Евгеньевич?
– Кажется, – вдруг окрысился тот. – Я вам хочу сказать вот что. Если это обвинение, приносите ордер, выписывайте повестку или как там у вас это делается. Если же нет… выкатывайтесь из моей квартиры к едрене матери.
– Ну зачем вы так, – устало вздохнул старший. – Никаких обвинений мы вам предъявлять не собираемся. Экспертиза установила, что ваш коллега свел счеты с жизнью сам. Это не убийство. Просто мы подумали, что вы можете дать нам какую-нибудь полезную информацию. Вы же видели Якунина последним. Если бы в поведении Андрея Николаевича проявились какие-либо странности, вы бы это заметили, не так ли?
– Наверное, – ответил Саша.
– Вот именно. – Старший поднялся. – Ладно. Нам пора.
– Постойте, – Саша посмотрел на «Благовествование». – А книга? Вы не будете использовать ее в качестве вещественного доказательства?
– Нет, – терпеливо покачал головой старший. – Если бы она пропала, ее бы искали в качестве возможного мотива убийства. Тогда книга могла бы послужить вещественным доказательством. Но поскольку Якунин удавился сам, книга никакой роли не играет. Ремень – да, а книга…
– Он же не на книге повесился, – вставил молодой.
– Саша, – цыкнул на него старший.
– Молчу, Аркадий Николаевич, – откликнулся тот.
– Понятно, – ответил Саша. – Значит, книга остается у меня?
– Конечно. Она же ваша?
– Моя.
– Тогда остается. Они протопали в прихожую.
– Еще раз извините за беспокойство, – сказал Волин.
– Ничего страшного.
– Всего доброго.
– До свидания, – хитро сказал молодой.
– До свидания, – ответил Саша. Он запер дверь, вернулся в кухню, уселся за стол и принялся рассматривать «Благовествование». Отчего-то ему казалось, что самоубийство Андрея каким-то мистическим образом связано именно с книгой. Скорее всего, это тоже было сумасшествие. Шиз. Саша ощущал странные токи, идущие от «Благовествования». Покалывание в кончиках пальцев, на висках, на задней стороне шеи и в груди. На всякий случай он отодвинул книгу подальше и снова взялся за котлету. Жевал и смотрел на книгу. И чем дольше смотрел, тем больше крепла в нем уверенность, что книга тоже смотрит на него. Она живая. Он доел, вытер руки. Затем умылся, почистил зубы и принялся одеваться. Спокойно, не торопясь, точно зная, что намерен делать. Натянув туфли и пальто, Саша пересчитал деньги. Немного, но еще где-то была заначка. На «черный день». А день-то наступил – куда уж чернее. Он вышел на площадку, запер дверь и спустился вниз. Через спящий двор, мимо бойлерной, детского сада и гаражей, к залитой ярко-оранжевым неоновым светом улице. И побрел к метро. Не потому, что рассчитывал дождаться открытия подземки, просто у метро было проще поймать такси. Ему повезло. Он подхватил частника. Молодой паренек с громким провинциальным говором согласился подбросить до Склифосовского всего за семьдесят. Через полчаса Саша барабанил в дверь приемного покоя. Открыл ему заспанный охранник. Посмотрел, лениво позевывая, спросил с оттяжкой:
– Н-но? Че надо?
– Мне срочно нужно поговорить с больным.
– Утром приходи, – лаконично ответил тот и закрыл дверь. Саша забарабанил снова. Дверь опять открылась.
– Мужик, – с угрожающей ласковостью процедил охранник. – Ты, я смотрю, нормального языка не понимаешь, да? В репу хочешь получить? Так это мы тебе сейчас мигом сообразим.
– Я – врач, – сказал Саша. – И мне срочно нужно поговорить с больным.
– А мне по хрену, понял? – осклабился охранник. Саша вдруг почувствовал внутри себя странную ледяную пустоту. Она вращалась, втягивая легкие, сердце, желудок, не мешая, однако, думать. Мысль, крутящаяся в его голове, была проста и ненавязчива. «Сейчас я его убью», – думал некто, сидящий в Сашиной голове. Наверное, это тоже был Шиз. Великий и ужасный.
– Слышь, врач, – позвал ласково охранник. – Иди-ка ты на х…, пока тебе морду не набили. И снова
