– Я свободен! – прокричал, вернее, прорычал Черномор. – Теперь и навсегда. Я вновь Кронос, пожирающий детей!
Что бы эта фраза ни значила, Озимову она очень не понравилась.
Михаил прошел под мостками вдоль крепостной стены. Очень хотелось тут же увидеть детей и обнять, но сначала надо было сделать работу. Найти и усмирить главаря этой богадельни. Первый храм мужчина обошел стороной, там жил Черноморов, и разборки с ним пока придется отложить. Сначала – главный. Кто он? Что из себя представляет? Никто этого не знал, кроме детей, которых отправили в его храм утром, но они не вернулись, чтобы рассказать. Михаил чувствовал, как внутри закипает ярость. Нет уж. Так он дела не оставит! Обязательно выяснит, кто стоит за этим приютом, и заставит его ответить! Ведь столько детей пострадало, а также их родителей и близких. А сколько было до сего дня? Ведь Макаренко рассказывала, что в Ярославль доставляли уже готовых, обученных и одурманенных подростков. Знать, не первый год это предприятие – другого слова Прохоров не мог подобрать – работает, только сейчас развернулось так широко, что добралось и до Ивановской области, а в прежние годы они, наверное, ездили сначала по близлежащим селам и деревням. Такими огромными концентрическими кругами, или спиралью, какой плетет свою сеть паук. Надо спешить, а то гул детских голосов уже доносился из-за Черноморовского храма.
Прохоров прокрался мимо тысячелетней стены церкви и толкнул высокую металлическую дверь. Она со скрипом открылась. Мужчина подождал мгновение и шагнул внутрь.
Что-то все чаще попадаются храмы, совсем на церкви не похожие…
И почему именно мрази всех мастей стараются оккупировать древние святыни? Медом намазано, что ли? На этот вопрос Михаил не мог ответить. Всякие уроды, бандиты, жулики и другая шушера постоянно после войны тянулись к храмам, населяли их, обживали и считали своими. Что это? Желание искупить грехи? Но как можно искать искупления, продолжая грешить напропалую? Храм в этом деле не поможет. Ан нет, все тянутся, все лезут поближе к святым местам, как червяки, собравшиеся стать бабочками. А места эти превращают в помойку или хлев. Ну вот, зачем в храме пробирки и реторты? А металлический люк в полу? Ну, а зачем сюда надо было притаскивать компьютер?
Хм, а нехило устроился этот мудак!
Электричество есть, видно, и генератор где-то тоже есть, компьютер – Прохоров давно забыл, как они выглядят, люк… что ж, наверное, подземный бункер. Люк же не может существовать без прохода, а проход куда ведет? В подвал. Но для подвала и деревянного хватит, а вот металлический – для более укрепленного. Военного или частного.
– Думаешь, я не ожидал чего-то подобного? – раздался слева из угла дрожащий старческий голос. Михаил поудобней перехватил «Кедр» и пошел на голос. И каково же было его удивление, когда вместо злодея с накачанными мышцами он обнаружил обычного старика. Тот лежал на койке, рядом с которой вниз головой была подвешена худенькая девочка. Из ее руки торчала игла, от нее шел прозрачный провод капельницы, по которому кровь переливалась старику.
– Что ты с ней делаешь? – крикнул Михаил, подходя. – Она же умирает!
– Зато я пока живу, – как-то гаденько захихикал старикашка. – Не-не! Не советую! – предостерег он Прохорова, когда тот наставил на него автомат. – Я умру и отпущу колокол. Он зазвонит, и с маньяка слетит пелена! Тогда многие дети погибнут.
– Зачем все это? Что ты с этого имеешь? – удивленно спросил Михаил.
– Как – что? Конечно, жизнь. Я был спонсором этого монастыря, построил здесь бункер втайне ото всех. Занимался наукой, изучал человеческий организм. И все для того, чтобы жить! А Черноморова принял потому, что он – бог в решении проблем. Моих проблем.
– Я его после тебя пристрелю.
– Послушай, – старик воздел руку в успокаивающем жесте, а потом тихо начал отстукивать по металлической дужке кровати. – Ведь ты не знаешь, что делать с детьми. Так ведь? Давай, к нам присоединяйся. Заберешь семью, и живите…
– Как вы? Используя детей в своих корыстных целях? Да ни за что!
– Ну, тогда ты умрешь, а детей твоих мы используем в своих корыстных целях. Пойдет?
Старик методично, словно метроном, отстукивал костяшками пальцев по дужке кровати. Чего-то это напоминало Михаилу. Голова сделалась тяжелой, а ресницы стали закрываться. Потянуло в сон. И тут Прохорова осенило: это гипноз! Вот как они зомбируют детей! Больше не сомневаясь, мужчина поднял автомат и выстрелил. Пули вспороли старческую грудь, а рука выронила веревку. Тут же раздался колокольный звон, и чтобы его прекратить, Михаил поднял автомат вверх и высадил всю обойму в балку, на которой висел большой колокол. Она не выдержала, надломилась, а все остальное сделала сила тяжести. Балка лопнула, и колокол упал вниз, смяв койку, на которой лежал старик.
Прохоров отбросил в сторону оружие и подбежал к девочке, свисающей вниз головой. Но она уже была мертва, как и двое других детей, чьи тела лежали тут же на полу.
Казалось, воздух наэлектризовался и сейчас изрыгнет яркие молнии, туман сгустился плотной стеной, огонь вспыхнул ярче, а из Черноморова вот-вот что-то вылупится, огромное и ужасное – так сильно вздулись вены на его лице, шее и руках, а взгляд сделался совершенно безумным и бешеным. Но зато девушка зашевелилась, видно, влияние рыжего закончилось. Василий бросился вперед, схватил первого попавшегося пацана и стал его душить, а потом отбросил обмякшее тело прочь. Дети в ужасе разбежались в стороны. Андрей выстрелил в Свирида, а затем и в Виктора, по которому промахнулся. А Александра заорала в этот момент Коле:
– Давай! Давай же! – и мальчик зажмурил глаза, а Черноморов схватился за голову и упал на колени.
Руслан прыгнул к нему, занося пистолет, но поздно: маньяк взял себя в руки, поборол Колино влияние и схватил Озимова за шею.
– Ты! – зарычал монстр в человеческом обличии. – Теперь ты точно умрешь!
Но он не заметил, что позади него встала Софья. Она с маху заехала тяжелым ботинком в висок Черноморову. Тот обмяк и завалился в грязь. Потом женщина подняла выпавший из руки Руслана пистолет и высадила всю обойму в лицо ненавистному гаду. В круг света выскочил бородатый мужчина, он закричал:
– Черноморов! Он… Он!
– Не волнуйся, – Сова ткнула мыском ботинка тело с развороченным пулями лицом. – Вот он.
– Ты как? А дети? – тут же спросил мужчина, оглядываясь. И в этот момент из темноты стали выходить дети. Сначала дети Прохорова, потом остальные. Все они, как родные, вслед за Андреем и Вадимом прижимались к мужчине и женщине, что пришли к ним на помощь. Ночь наполнилась благодарным шепотом нескольких десятков усталых голосов. Облегчение снизошло на всех. Только у Руслана катились слезы из глаз.
– А девочка? – задал он вопрос
