– Я ухожу.
– Софья, – после минутного молчания тихо проговорил Михаил, испытав гамму чувств, от разочарования до понимания, когда надежда, поманив, взмыла вдруг вверх и исчезла. – Мы будем за тебя молиться. У каждого – свой путь, и каждый сам знает, зачем по нему идти, и…
– Миша, – прервала она мужчину. – Я не о том. Я согласна воспитывать с тобой детей. Но я уйду на недельку. Мне необходимо все разузнать и во всем удостовериться! Другими словами, я на разведку. Уйду, посмотрю и вернусь растить наших детей. И да: спокойнее мстить в большой компании – больше возможностей и уверенности в мести. Но нам нужна информация: куда, когда и сколько их придет. Поверь, знать противника лучше, чем не знать. Так что вы дождитесь, пожалуйста! Мне нужно время, чтобы все понять. Дождетесь?
– Дети? – Прохоров обернулся к своим детям. Их уже собралось столько, что можно было закатывать митинг. И спросил: – Вы дождетесь?
– Да! Да-да-да-да-да! – разнеслось над монастырем дружное эхо голосов, а потом, окрыленная полусотней пристальных взглядов и радостных улыбок, но так и не вытершая слез, Сова вышла за огромные ворота Переславль-Залесского монастыря.
«Надежда будет в этом городе всегда, – подумал Михаил, – и пока Софьи нет, и, тем более, когда она вернется».
А снег крупными хлопьями застилал следы недавней битвы. Покрывал кровавые пятна, стирал на «плацу» отпечатки полусотни топтавших его ног, отбеливал душу и его, и детей… Всех его детей.
Ночь будет морозной.
Михаил поежился и поглядел вдаль, на озеро Плещеево. Сегодня пейзаж на редкость красивый. Тяжелые облака ушли прочь, и чистое небо украсилось мириадами звезд. Все они теперь отражались в спокойной воде озера, и мужчина будто оказался меж двух небес. Как замечательно и прекрасно! Прохоров тяжело вздохнул и плотней закутался в бушлат. Кому-то умному в далеком прошлом пришла идея встроить небольшую веранду в северную стену, которая нависала над холмом, услаждая поднявшегося на помост человека невероятным и захватывающим видом на озеро. Слева, из-за горизонта, показался желтый краешек луны. Как здорово, что она еще в небе, и люди двадцать лет назад не смогли до нее дотянуться погаными ядерными ракетами и испортить это чудо.
По ступенькам кто-то затопал, не скрываясь. Михаил даже не обернулся. Кто это мог быть, кроме ребенка? И точно: показалась голова Руслана, а потом и сам Озимов взобрался на верхнюю площадку веранды. Он подошел к Михаилу и встал рядом, молча всматриваясь в красивый ночной пейзаж.
– Ты сильно устал? – наконец спросил мальчик.
– Терпимо, – тихо ответил Прохоров. Он не хотел спугнуть мирскими заботами столь замечательный момент. А ведь с тех пор, как ушла Сова, ему пришлось попотеть, организовывая толпу почти не знакомых друг с другом мальчишек и девчонок разных возрастов и характеров. Конечно, это оказалось нелегко, но все постепенно налаживалось, и жизнь в Горицком монастыре входила в новую фазу, когда «Приют забытых душ» наконец-то стал приютом, а не военным учебным лагерем для малолеток, где любыми средствами добивались подчинения детей. А потом их продавали, вернее, выменивали на необходимые Кизляку товары.
Сейчас все обязанности по поддержанию жизни «Приюта» были разделены среди детей в соответствии с их умениями и возрастом, и Прохорову можно было иногда расслабиться, вот так сесть вдали ото всех и посмотреть на природу. Отвлечься. Надо было бы, конечно, подумать, как «разгипнотизировать» мужиков и детей предыдущего набора, что безвольно подчинялись командам старика и Черноморова, но это лучше решить, когда вернется Макаренко. Ее отец отдал часть жизни работе в спецслужбах, и наверняка рассказывал девушке о разных способах воздействия на человека. Оставалось надеяться, что и про гипноз не забыл рассказать. Но, так или иначе, глупо было избавляться от здоровых мужиков просто потому, что они в трансе. Ведь всегда пригодится рабочая сила. А сейчас, когда Прохоров задумал с весны заняться сельским хозяйством, тем более. И Михаил был уверен, что они смогут освободить людей от этого бессознательного ярма.
Но сейчас настроение было меланхоличным, и Прохоров просто молчал, вспоминая своих жен. Он надеялся, что души этих замечательных женщин, с которыми ему довелось разделить жизнь, кров и рождение детей, сейчас где-то там, среди звезд. И они свободны от тел и путешествуют среди бесконечных и красивых миров.
– Здорово, – наконец сказал мальчик.
– Точно! – согласился мужчина. – Я всегда любил звезды! Особенно когда был маленьким.
– У тебя был отец? – почему-то спросил Озимов.
– Конечно! Отцы у всех есть.
– Сомневаюсь, – возразил Руслан. Он помолчал, а потом добавил: – Я своего не знал.
– Я думаю, он у тебя был замечательным человеком! – Михаил положил большую ладонь на худенькое плечо мальчика и притянул его к себе. – Только вот многих достойных забрала с собой ядерная война. Верю и в то, что он не хотел уходить, но ему пришлось. И ты верь.
– Я его все равно не знал, – пожал плечами Озимов. – А тебя вот знаю. Ты тоже достойный человек.
– Хм, – Прохоров улыбнулся, глядя в темно-звездную даль. – Наверное, ты прав. Мои дети не жалуются пока что.
– Они у тебя хорошие, – согласился Руслан, – а у них есть ты. Можно спросить?
– Конечно, спрашивай! – Михаил готовился услышать что угодно, но то, что услышал, растрогало до слез.
– А можно, ты станешь и нашим отцом? – через секунду Озимов поспешно добавил: – Не! Мы не будем отнимать тебя у твоих детей. Но ведь, когда у тебя есть отец, и он такой достойный, как ты, это ж здорово? Будь хоть просто так отцом, ну… на расстоянии, что ли.
– Отец полка, – сказал Михаил в ночь, потом добавил: – Боже, что ты делаешь со всеми нами?
Мужчина крепко обнял Руслана.
– Конечно, я буду вам отцом. Какие проблемы? Я не только буду вам отцом понарошку, но постараюсь быть самым настоящим, взаправдашним отцом. Пойдет?
– У тебя получится, – улыбнулся Руслан. – Многие дети этого хотят. Я их спрашивал!
– Отлично! – согласился Прохоров, пытаясь осознать, насколько большую семью приобрел. – А теперь давай посмотрим на звезды и созвездия…
– А что это? Созвездия?
– Ну, это скопления звезд, – ответил Михаил. – Самое известное созвездие – Большая Медведица. Вон она! Видишь ковш? Не видишь? Да вот же семь звезд! Соедини их воображаемыми линиями. А? Что? Увидел? Молодчина! Вот это называется созвездие.
Они еще помолчали, потом мальчик тихо произнес:
– А я вижу созвездие Кати…
– Какой Кати? – не
