Он должен был более настойчиво пытаться проникнуть в Сердце Леса. А он поддался слабости тела, возрасту и здравому смыслу, которые твердили: остепенись, отдохни, сдайся.
Он – путешественник, который должен вернуться назад. Большую часть жизни он смотрел, как мимо него проходили люди всех возрастов, семьи, кланы, даже армии – все одержимые духом приключений… Они выходили из тесных пространств человеческого разума и – через время, лес и опавшие листья – шли туда, где могли найти свободу.
Он уже собирался прошептать все это девочке, но она с широко раскрытыми от страха глазами ухватила его за руку и указала на озеро:
– Человек! Идет по воде!
Сыновья Кириду тоже увидели призрака и беспокойно хлестнули лошадей, заставив их поглубже войти в озеро. Уин-райятук встал на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Перевозчик – достаточно высокий, но вовсе не гигант – стоял в лодке, при помощи шеста направляя ее к берегу; издали действительно казалось, что он идет по воде, но только из-за извилистых движений его тела: отталкиваясь, он крутился направо и налево. Борта его плоскодонки еле выступали над водой. Тело и ноги покрывала странная плетеная конструкция, усеянная листьями, омелой[53] и водяными лилиями; она служила скорее броней, чем одеждой. В некоторых местах плетенка порвалась, и прутья торчали из нее, как сломанные шипы. На его шее висел скелет выдры.
Пока он, изгибаясь, направлял плоскодонку через туман к ждущим охотникам, за ним появился флот из черных кораклов[54].
Уин улыбнулся. Он вспомнил более поздние истории, которые очень романтизировали эту картину. Перевозчик, перевозящий лодки: очень разумно. Все очень практично, за исключением одежды, придуманной себе перевозчиком: ветки ивы, покрытые лилиями (вода), омелой (зима) и широкими листьями (лето).
Сыновья Кириду слезли с лошадей и, расплескивая воду, пошли к лодочнику.
– Дай мне посмотреть, – прошипела Мортен, пытаясь встать, но Уин, распознав угрозу в движениях воинов, заставил дочь вернуться в укрытие, несмотря на ее громкие протестующие крики. Он обладал сильно развитой интуицией.
И оказался прав, как всегда.
Лодочника очень быстро и жестоко зарубили и сбросили в воду с его ненадежного суденышка. Он успел крикнуть трижды, странный звук, похожий на пронзительный птичий грай. В тумане мелькнул окровавленный бронзовый меч, и тело перевозчика поплыло через тростники; лошади, встревоженные запахом крови, нервно зашевелились на мелководье и в панике заржали.
Сыновья Кириду успокоили животных и привязали их к пяти кораклам. Из лодки перевозчика они сделали грубые весла и погребли через озеро, быстро исчезнув в тумане; они искали место, где река вливалась в этот пустырь из тростника и грязи.
Скоро опять все стихло, и только изредка издали доносилось ржание лошадей, которых волокли по глубокой воде; сыновья Кириду не знали, что благодаря их бессмысленной жестокости путешествие в потусторонний мир закончится самым ужасным образом.
Уин-райятук уже по-другому разглядывал гигантские ивы, росшие у самого края озера; каждое дерево так вытянулось над водой, как если бы пыталось вернуться в более древнюю страну, лежащую за туманом.
«Здесь убийство – самое обычное дело», – подумал он. В следующий раз, когда он придет сюда, на берегу вырастет новое дерево, вырастет из грязи, в которую медленно погружалось исковерканное тело лодочника, кружась вокруг корней деревьев.
Почувствовав, что опасность миновала, а отец в шоке, Мортен медленно встала на ноги и уставилась на пустое озеро.
– Они убили его? – спросила она. Уин мрачно кивнул. Он увидел все, что хотел увидеть, что был должен увидеть. Взяв дочь за руку, он повел ее к твердой земле. Но всадники по-прежнему интересовали Мортен.
– Почему ты засмеялся, когда я спросила тебя, куда они идут? – опять спросила она, когда они вернулись к реке и пошли обратно по лесной тропинке.
– На самом деле я не смеялся, – ответил Уин. – Просто вспомнил эпические рассказы из моего времени. В них герои легко попадали в потусторонний мир. Иногда ты сражаешься с гигантскими собаками или змеями, но обычно всегда находится подходящая пещера или колодец, и ты немедленно оказываешься в потустороннем мире.
Он остановился, чтобы отдышаться, и сел на мшистый ствол дуба, протянувшийся через реку на другую сторону; под ним метались рыбы с серебряными плавниками.
– Но в Лавондисс ты не можешь войти просто так, – продолжал Уин. Он говорил больше себе, рассеянно глядя вдаль. Мортен глядела то на него, то на речную жизнь. – Ты должен найти правильную дорогу. И каждый путешественник – свою. Настоящая дорога в сердце неведомого края лежит через лес намного более древний, чем этот. – Он посмотрел вверх, на блестящее осеннее небо, видневшееся сквозь плотную листву. – Но вот вопрос… как мы можем войти в этот старый лес? Когда-то давно сила действовала и дорогу можно было найти. Но уже ко времени твоего народа, тутханахов, остались только деревянные символы, идея, слова и шаманские ритуалы людей вроде меня… – Он улыбнулся Мортен, которая закрутила одну из косичек вокруг пальцев и с напряженным участием смотрела на него карими глазами; возможно, она думала, что отец расстроен. – Шаман-обман – это я. Поддельный. Райятук.
– Иньятук, – добавила она, не понимая.
– Да, иньятук. Волшебник. Варлок. Маг. Друид. Ученый. Я знаю множество имен, которые использовали на протяжении истории человечества, но все они означали одно: эхо потерянного знания. И никогда – страж силы. Это справедливо даже для ученого. – Он отвернулся от девочки и посмотрел на бушующую силу природы, молчаливую силу леса. – Хотя, возможно, я не прав… возможно, ученый может найти свою дорогу в первый лес…
Мортен прервала его, подняв руки; знак, что обличительная речь на двух языках, в том числе мистическом, расстроила ее.
– Но если в Лавондисс действительно так трудно войти, почему эти всадники все равно пытаются? Если ты не можешь войти в место, где душа убежала от времени, зачем пытаться?
Сложный вопрос от неолитического восьмилетнего ребенка. Уин помолчал, отдавая должное дочери, ласково ущипнул за щеку и улыбнулся:
– Потому что так действует легенда, миф.
– Я не понимаю, что такое миф, – сердито пробормотала она.
– Источник, – поправился он, хотя и понимал, что ее это не успокоит. – Дорога к тому, что лежит в сердце легенды. Самые древние животные приходили в страну, распространялись и плодились, но сначала они должны были найти эту землю. Райятук должен обойти весь мир в течение бесконечной ночи, и только тогда он сможет найти древнейшую кость и накормить себя ее жизненной силой, только тогда он сможет вырасти
