Пока Чавк жадно грыз добычу, Трэш тщательно закрыл вагон, раздумывая над перспективами включения его морозильной установки. Без нее рефрижератор не сможет долго хранить тепло, мясо испортится, придется грабить магазины, где после мародеров обычно не остается ничего хорошего.
Идея не пустая. В этом месте хватает самого разного оборудования, в том числе и генераторов. Найти к ним топливо тоже не проблема – в округе видимо-невидимо брошенных машин, можно сливать их баки. Внутренний голос уверенно подсказывал, что Трэш сумеет запустить холодильное оборудование, но, увы, загвоздка в руках – он не представляет, как этими чудовищными граблями выполнить тонкую работу.
Чавк, с урчанием давясь мороженым мясом, пригласил «вожака»:
– Первый, давай съедим побольше мяса. Больше съедим, меньше понесем.
Трэшу сырая баранина в глотку не лезла, несмотря на голод. В голове засели слова женщины, та говорила о газовой печке, при помощи которой намеревалась совершать некие манипуляции с детским питанием. А что, если она и мясо сумеет сварить? Это ведь удобно – ни огня большого, ни выдающего тебя на всю округу дыма.
В конце концов, пусть хотя бы отвлечется, не то вечно смотрит в одну точку, непрерывно трясясь от страха. Устроится при Трэше с Чавком кухаркой, в сытости и безопасности, и им тоже сплошные плюсы.
Взяв в одну руку три бараньи туши за задние лапы, второй Трэш ухватил импровизированный мешок, сварганенный из автомобильного тента, и приказал:
– Идем домой, там нас вкуснее покормят.
Ну вот, у Трэша появился какой-никакой, но дом.
Надолго ли?
* * *Женщины «дома» не оказалось.
Трэш первым делом подумал, что она вышла из здания по физиологической надобности, но, принюхавшись и прислушавшись, понял, что в ближайшей округе ее нет. А это странно, она никогда не отходила так далеко.
Ребенка тоже нет на месте, а еще вскрыта новая упаковка с газировкой и отсутствует одна бутылка. Причем ее не выпили здесь, среди пустых не обнаружилось такой же – этикетка приметная.
Даже до Чавка дошло очевидное:
– Еду взяли в стаю, а она ушла. Неблагодарная.
– Надо найти.
– Правильно. Второй одобряет. Найдем и съедим.
– Ты хоть раз можешь еду не вспоминать?
– Могу. Первый оставит Второму кусочек?
– Да что мне с тобой делать… Ладно, иди за мной. Женщину, когда догоним, не трогать.
– Но зачем тогда за ней идти?
– Затем, что она беспомощная, ее быстро поймают и съедят.
– Первый умный, Первый всегда прав, надо догнать и самим съесть.
Похоже, женщина ушла недавно, ее запах отлично ощущался на следе. С учетом того, что в последнее время воды ей не хватало даже на то, чтобы утолять жажду, понятно, что попахивать должно сильнее обычного, и Трэш не сомневался в успехе погони.
Лишь бы не опоздать, настигнув уже обглоданные косточки.
С другой стороны, зачем вообще за ней гнаться? Только ради возможности поставить ее кашеварить?
Вряд ли, ведь о варке баранины Трэш подумал в последнюю очередь.
Хорошо живется Чавку, все его мысли понятны, а поступки предсказуемы. А тут, вместо того чтобы, набив брюхо, завалиться подремать, топаешь в ночи, принюхиваясь и прислушиваясь, рискуя получить пулю или снаряд (а то и облако оружия массового поражения на голову).
Трэш иногда сам себя не понимал.
* * *Мрачные предположения частично оправдались – женщину и правда догнали каннибалы. Точнее, один, но этого для нее более чем достаточно – уродством, а следовательно и силой он немногим уступал Чавку. Однако до обглоданных костей дело не дошло.
Женщина забралась в трубу, проходившую под железнодорожной насыпью и перекрытую решеткой. Субтильное телосложение позволило ей протиснуться между прутьями, с ребенком тем более не возникло проблем. А вот у людоеда возникли, – он застрял и теперь, урча от жадного нетерпения, протискивался внутрь, сдирая с себя кожу и совершенно не беспокоясь по этому поводу.
А вот женщина беспокоилась. Одной рукой придерживая младенца, второй она зажала рот и приглушенно попискивала, глядя, как в тесноту трубы потихонечку пробирается смерть.
Да как она вообще нашла это убежище во мраке? Или у слабых людей тоже развито ночное зрение? Внутренний голос эту мысль подверг сомнению.
Изучив открывшуюся картину во всей красе и определив, что людоед увлекся настолько сильно, что не заметил прибытия парочки, Трэш решил перед началом мордобоя проявить вежливость:
– Добрый вечер.
Испуганно пискнув, каннибал в один миг выдрал тело из ржавой теснины и с дивной прытью помчался к ближайшей лесополосе, оставив за собой стойкий шлейф из запахов крови и экскрементов.
Трэш, проводив его насмешливым взглядом, постучал когтем по решетке:
– Вылезай давай, мы по тебе соскучились.
Женщина, естественно, ничего не поняла и, похоже, даже не узнала его. Смотрит слепо, должно быть, внутренний голос прав, в темноте она видит скверно.
Легко выломав решетку, Трэш легонько коснулся когтем лба женщины, затем отстранился от выхода, помахивая рукой в жесте, призывающем выдвинуться в его направлении. Наверное, все же что-то разглядела, несмело выбралась и, вжав голову в плечи, уставилась снизу вверх, будто ожидая чего-то крайне нехорошего для нее.
– Ну и зачем ты ушла? – добродушно проурчал Трэш. – Жить надоело, что ли?
Эх, как же не хватает фанеры и куска угля. Хотя не факт, что при таком освещении она сумеет разглядеть слова.
Нагнувшись, спасенная подняла бутылку воды, трясущейся рукой отвинтила пробку, жадно отпила и, глотая куски слов, мертвым голосом произнесла:
– Прости. Мне надо было. Надо. Сашенька. Сашеньки нет. Сашенька. Мой Сашенька. Я его похоронить хотела. Просто похоронить. Искала, чем землю рыть, и тут…
Объяснять ей, что заниматься похоронами в одиночку в полночный час в месте, кишащем охочими до человечины созданиями, – странноватая затея, Трэш не стал. Все равно не поймет, напрасное сотрясание воздуха. Вместо этого направился прочь от дурно попахивающей трубы, поманив женщину за собой.
На полпути к лесополосе остановился, нагнулся, легко вонзил когти в землю, выдрав солидный ком почвы вместе с дерном. Повторив, чуть углубился, оценил размеры получившейся ямки как удовлетворительные, молча протянул лапу, забрал спеленатого младенца.
Женщина в последний миг рефлекторно сжала пальцы, но поздно, в ладони осталась лишь одна из тряпок. А Трэш, уложив тельце в крохотную могилу, одним движением лапы вернул всю землю и дерн на место, прихлопнул сверху пятерней и мрачно заявил:
– Ну вот и похоронили.
Чавка происходящее неприятно удивило:
– Первый, ты зачем еду закопал? Отдай мне, у меня не пропадет.
– Заткнись.
– Второй молчит. Второй все осознал, Первый делает запасы. Но лучше сейчас съесть, что там этих запасов.
Присев на колени, женщина склонилась, уткнувшись лицом в землю, и затряслась в беззвучных рыданиях. Трэш хотел потащить ее назад, но передумал.
Пускай поплачет, ей, похоже, это очень нужно.
Кстати, можно даже оставить ее одну на некоторое время и кое-что
