– Утро доброе, земеля. Ну что, фарт сегодня не прет?
От звука его голоса Чавк встрепенулся, разинув оба глаза, а Трэш молниеносно сжал его рот и еле-еле проурчал, скорее даже изобразил звук:
– Молчи и не шевелись!
Чавк умом не блистал, но с простым приказом справился почти на отлично. Почему почти? Да потому что тут же начал слюну сглатывать, неотрывно следя за человеком.
А тот, добравшись до отчаянно тянущегося к нему каннибала, легко избежал прикосновения жадных рук, небрежно взмахнул киркой, тут же отскочил.
Болтающийся в петле «странный» задергался пуще прежнего, разбрызгивая кровь из пробитого виска. И, судя по движениям, это что-то вроде танца смерти – или затихнет, после чего его добьют, или сам помрет.
Трэш склонялся к последнему варианту.
Но вышло чуть иначе. Пользуясь дезориентацией тяжелораненого каннибала, убийца спокойно обошел его и, уже ничего не опасаясь, расчетливо ударил еще раз, в уродливый нарост на затылке. Таким обзаводились абсолютно все «странные», если не считать самых никчемных, едва передвигающихся.
Трэш опять было дернулся выбраться, но был вынужден остановиться и на этот раз, потому что человек занялся странным делом. Пока тело извивалось в последних конвульсиях, невозмутимо чистил клюв кирки об траву, после чего повесил ее назад на пояс, вытащил нож с коротким лезвием и, разрезав бугор на затылке, начал в нем копошиться с непонятной целью.
Можно, конечно, и дальше наблюдать за загадочной деятельностью незнакомца, но только есть ли в этом смысл? Он сейчас очень удачно повернулся спиной к засаде, грех не использовать удачный момент. И дело тут не в опасности с его стороны, он разве что для Чавка опасен, вот только поймать его надо живым и невредимым, а с этим, в случае погони с перестрелкой, могут возникнуть сложности.
Его надо сразу подавить морально, а не физически, что лучше всего сделать на кратчайшей дистанции.
Трэш, выбравшись из зарослей, вкрадчивой походкой направился к ловушке, где человек рассматривал что-то, извлеченное из затылка трупа, и недовольно при этом бормоча:
– Ты же лотерейщик, а не бомж со свалки, так ведь? Ну и почему такая фигня? Всего одна виноградина. Шутишь, что ли? Ну откуда вас столько лезет, тупых и начинающих, зачем таких убогих мамы понарожали. Теперь оттаскивай тебя, заново ловушку ставь, кота приманивай, и все ради чего? Один споран, всего один споран. Да имел я в виду такую охоту.
До человека оставалось несколько шагов, когда Чавк, так и рвущийся вперед, не удержался, протяжно и зловеще проурчал:
– Еда. Вкусная еда.
Человек среагировал мгновенно. Выпустив нож из руки, проворно крутанулся на пятке, чуть приседая и вскидывая арбалет.
И замер, ошеломленно разинув рот, когда узрел перед собой не тщедушную тушку Чавка, а чуть ли не ходячую скалу, покрытую броневыми пластинами и утыканную шипами.
Трэш чуть было не начал его успокаивать несложными фразами, но осекся, не успев ни звука издать. Урчи не урчи, а все равно не поймет, так что нечего время переводить.
Пользуясь ступором испуганного незнакомца, Трэш поддел когтем его арбалет. Вытащив из безвольных рук, отбросил никчемное оружие в сторону, хотел было содрать куртку со всеми железяками, но замер, возбужденно поведя носом.
Вблизи обнаружилось, что человек пах живцом.
Хвала высшим силам, наконец-то Трэшу попался тот, кто ему так сильно нужен. Этот источник информации куда круче ни на что не годной женщины. Ценному пленнику вскоре придется поделиться секретом волшебного напитка.
Да и самим волшебным напитком тоже следует поделиться.
Трэш сорвал с пояса фляжку в кожаном чехле, уже отработанно пробил ее бок когтем, опрокинул содержимое в рот, после чего вытряс все до капли и едва удержался от желания вывернуть тонкий металл и на совесть вылизать, не оставив ни миллиграмма божественного напитка.
Надо сказать, что все это он проделывал, второй рукой удерживая отчаянно рвущегося к пленнику Чавка:
– Еда! Еда! Вкусная еда! Порвать для Первого вкусную еду! Первый оценит и поделится.
– Да уймись ты уже, это не еда.
– Как не еда?! Что?! Опять?! Да сколько уже можно?!
– Ага, опять. Этого мы будем беречь, как себя не бережем, ведь он знает то, что надо знать мне. Буду с ним разговаривать.
– Можно сперва съесть, потом разговаривай.
– И как ты себе представляешь такую беседу, умник?!
– Никак не представляю. Второй голоден. Когда Второй голоден, он плохо думает.
– Ты лучше думай о баранах, родственничках своих. Скоро мы к баранине вернемся.
Трэш приставил к груди человека коготь, после чего шагнул назад и, увлекая пленника за собой нехитрым жестом, проурчал:
– Куртку свою сними.
Ну да, чего рвать, это может испортить и без того непростые отношения. А так избавит одежду от оружия и вернет целой.
«Новый член стаи», разумеется, ничего из сказанного не понял, но пошел следом без понуканий, на ходу то и дело бормоча приблизительно одно и то же:
– Не ширялся уже хрен знает когда. Не пил с вечера. Что это вообще за дела пошли? Блин, да будь оно все четырежды проклято, из-за одного вшивого спорана так вляпаться. Знать бы еще – во что…
Глава 19
– Так я что-то не пойму, ты, получается, кваз? Разве можно до ТАКОГО измениться?!
Трэша вопрос пленника сильно заинтересовал. А как иначе, ведь ему очень хотелось разузнать о себе как можно больше или пусть хотя бы что-нибудь, самую малость, для постижения которой столь остро не хватает фактов. Но этот вопрос он оставил на будущее, сейчас нужно вести разговор по заранее намеченному плану.
Поэтому усилием воли отогнал соблазн узнать, что, собственно, такое «кваз», и выразительно постучал по фанерной табличке, где углем было нацарапано несколько слов, вместивших в себя очень многое: «Ты кто? Что ты делаешь с людоедами? Что это за место?»
Мужчина развел руки:
– Да я все тебе скажу, вариантов нет. Но ты, парень, пойми, вопросы у тебя такие, что без бутылки никак не ответишь, тут своих вопросов сто штук на один твой рисуется. Вот хотя бы – звать тебя как? Как вообще обращаться к тебе?
Вновь захрустел уголь, и ответом стало не только имя: «Я Трэш. И я вообще ничего не помню. Ты мне все расскажешь».
– Трэш? Нормальное погоняло. А я Сыч, получается, вот мы и познакомились. И не пойму, а это кто с тобой? На лотерейщика средней паршивости смахивает, вообще, не кваз. Ты что, мертвяка приручил? Это типа дар у тебя такой или как?
Трэшу начало надоедать это нескончаемое затягивание, и он по-быстрому набросал еще одно послание: «Это Чавк, ты для него – вкусная еда. Если так и будешь трепать языком, а не на вопросы отвечать, я отдам тебя ему».
– Братан, да я все понял, давай мы будем без этого. Я же ведь не молчу, я тупо не знаю, как начать. Ладно, я, значит, Сыч,
