– Как бы я хотела, чтобы это мог быть кто-то другой…
– Никто другой не заставил бы меня тебя возненавидеть, – невыразительно сказал он. – Никто другой не заставил бы меня от тебя отказаться. – Он приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз.
– Объясни мне, – произнес Джулиан. – Ты любишь меня, а я – тебя, но ты хотела все это разрушить. Ты была так решительно настроена, что втянула в это Марка, чего, я знаю, никогда бы не сделала, не будь ты в отчаянии. Так отчего, Эмма, ты впала в такое отчаяние? Я знаю, что любовь между парабатаями под запретом, но это идиотский Закон…
– Это не идиотский Закон, – сказала она.
Он моргнул. Волосы у него уже успели высохнуть.
– Если тебе что-то известно, Эмма, – тихо проговорил он, – самое время мне рассказать.
И она рассказала. Ни о чем не умалчивая, она передала ему всё, что рассказал ей Малкольм о проклятии парабатаев, как он оказывал ей милость, убивая, иначе они с Джулианом стали бы свидетелями смерти друг друга. Как нефилимы ненавидели любовь. Как Джем всё ей подтвердил: ужасный жребий влюбившихся друг в друга парабатаев; смерть и разрушение, которые те несли всем вокруг. И ни один из них никогда не сумел бы стать простецом или обитателем Нижнего мира, чтобы разорвать эту связь. Быть Сумеречными охотниками – это стало частью их души, и изгнание из семьи их уничтожило бы.
Пламя камина отбрасывало на лицо Джулиана и на его волосы темно-золотой отсвет, но Эмма видела, как он побледнел, и как черты его лица становились всё более резкими по мере того, как она говорила. Снаружи мерно шумел дождь.
Когда она закончила, Джулиан долго молчал. Во рту у Эммы пересохло, словно она наелась ваты. Наконец она уже не могла это выдерживать и подалась к нему, спихнув подушку на пол.
– Джулс…
Он вскинул руку.
– Почему ты мне ничего этого не рассказывала?
Эмма с несчастным видом посмотрела на него.
– Потому что так сказал Джем. Что будет только хуже, если мы узнаем, что то, что между нами, запретили не зря. Поверь, я знала то, что знала, но это не заставило меня меньше тебя любить.
Его глаза в тусклом свете казались такими темно-синими, что походили на глаза Кита.
– И ты решила заставить меня тебя возненавидеть.
– Я пыталась, – прошептала она. – Я не знала, что мне еще делать.
– Но я никогда не смог бы тебя возненавидеть, – сказал он. – Ненавидеть тебя – всё равно что ненавидеть саму мысль о том, что в мире происходит хоть что-то хорошее. Это было бы как смерть. Эмма, я думал, что ты меня не любишь. Но я никогда тебя не ненавидел.
– А я думала, ты меня не любишь.
– И это ничего не меняло, так ведь? Мы всё равно друг друга любили. Теперь-то я понимаю, почему ты так расстроилась из-за того, что мы сделали с церковью Портхэллоу.
Она кивнула.
– Прежде, чем проклятие заставляет тебя разрушать, оно делает тебя сильнее.
– Я рад, что ты мне рассказала. – Он коснулся ее щеки, ее волос. – Теперь мы знаем, что ничего не можем сделать, чтобы изменить наши чувства друг к другу. Придется найти другое решение.
Лицо Эммы было залито слезами, но она не замечала, что плачет.
– Я думала, если ты меня разлюбишь, то будешь какое-то время грустить. А если я буду грустить всю жизнь, это неважно. Потому что с тобой все будет в порядке, и я всё равно буду твоим парабатаем. А если ты в конце концов найдешь счастье, я тоже смогу быть счастлива – за тебя.
– Идиотка, – сказал Джулиан. Он заключил ее в объятия и принялся укачивать, прижавшись губами к ее волосам, и шептал ей, как нашептывал Тавви, когда тому снились кошмары, что это было очень храбро с ее стороны, что они всё исправят, найдут выход. И хотя Эмма по-прежнему не видела никакого выхода, она забылась у него на груди, позволив себе испытать облегчение от того, что теперь есть с кем разделить тяжкое бремя, хотя бы на этот миг. – Но я не могу на тебя злиться. Я тебе тоже должен был кое-что сказать.
Эмма отстранилась.
– Что?
Он теребил свой стеклянный браслет. Поскольку Джулиан редко когда показывал свое волнение, сердце Эммы заколотилось.
– Джулиан, – произнесла она. – Расскажи мне.
– Когда мы шли в страну фэйри, – тихо проговорил он, – пука сказал мне, что если я войду в Земли, то встречу того, кто знает, как разорвать связь парабатаев.
Стук сердца Эммы превратилось в барабанную дробь. Она села и выпрямилась.
– Ты хочешь сказать, что знаешь, как ее разорвать?
Он покачал головой.
– Все сбылось дословно – я встретил того, кто знает, как это сделать. Королеву Благого Двора. Она сказала, что это возможно, но не сказала, как.
– Это часть истории о возвращении книги? – спросила Эмма. – Мы вернем ей Черную книгу, а она расскажет, как разорвать нашу связь?
Джулиан кивнул, глядя в огонь.
– Ты мне не говорил, потому что думал, что мне всё равно?
– Поэтому тоже, – произнес он. – Если ты не хотела разрывать связь, то и я не хотел. Лучше быть твоим парабатаем, чем никем.
– Джулс… Джулиан…
– Но и это еще не всё, – перебил он. – Она сказала, что у этого будет своя цена.
Ну, конечно. Если дело касается фэйри, всё имеет свою цену.
– Какая цена? – прошептала Эмма.
– Чтобы разорвать связь, нужно использовать Черную книгу. Но в ней содержится то, что связывает всех парабатаев на свете, – сказал Джулиан. – Мы можем разорвать нашу связь, но это разрушит и связи всех остальных парабатаев. Все они отменятся. Парабатаев больше не будет.
Эмма потрясенно смотрела на него.
– Мы не сможем на это пойти. Алек и Джейс… Клэри и Саймон… и столько остальных…
– Думаешь, я сам не знаю? Но я не мог от тебя это скрыть. У тебя есть право знать.
Эмма едва могла дышать.
– Королева…
В комнате раздался громкий хлопок, словно кто-то взорвал петарду. На кухне появился Магнус Бейн в длинном черном плаще. Его правая рука искрилась синим пламенем, глаза метали громы и молнии.
– Почему, во имя девяти князей Ада, вы оба не отвечаете на телефон? – возмутился он.
Джулиан и Эмма глазели на него, открыв рот. В следующее мгновение Магнус, точно так же разинув рот, уставился на них.
– О господи, – выговорил он. – Вы что?..
Он не договорил. Этого и не требовалось.
Эмма и Джулиан выбрались из кровати. Они оба были почти одеты, но Магнус смотрел на них так, словно застал их в чем мать родила.
– Магнус, – сказал Джулиан. Он не стал говорить, что, мол, это не то, чем кажется, или что Магнус всё неправильно понял. – Что случилось? Дома что-то стряслось?
Магнус выглядел так, словно ощущал себя на свои
