Он вспомнил грозу за стенами Института, и как Эмма целовала его на крыльце перед тем, как явился Гвин. Нет, лучше себе не врать. Потом она отстранилась и произнесла имя его брата. Вот когда всё закончилось.
Может, всё дело в том, что, когда они так близко друг к другу, легче поддаться неподобающим чувствам. Какая-то часть Джулиана хотела, чтобы Эмма забыла его и была счастлива. Другая – чтобы помнила так, как помнил он. Воспоминания о том, каково им было вместе, жили в его крови.
Он беспокойно провел руками по волосам. Чем глубже он старался похоронить эти чувства, тем чаще они поднимались на поверхность, как вода в каменном бассейне. Он хотел склониться и притянуть Эмму к себе, прижаться губами к ее губам – поцеловать настоящую Эмму и стереть всякую память о ланнан-ши… И даже свернуться рядом, держать ее всю ночью в объятиях и чувствовать, как она дышит – это тоже его вполне бы устроило. Его устроило бы даже провести ночь, лишь чуточку соприкасаясь с ней мизинцами.
– Джулиан, – мягко произнес кто-то. – Проснись, сын терний[38].
Джулиан тут же уселся. В изножье стояла женщина. Не Нене и не Кристина: эту женщину он никогда прежде не видел, но узнал по портретам. Она была худой, почти изможденной, но все-таки красивой, с пухлыми губами и глазами синими, как стекло. Рыжие волосы волной спадали до самой талии. Платье сидело на ней так, словно его сшили до того, как она исхудала, но все равно было прелестно: белое и темно-синее, с изящным орнаментом, оно мягко окутывало ее до самых пят. Длинные руки были бледными до белизны, губы – алыми, а уши – слегка заостренными.
Голову женщины охватывал золотой обруч – корона изящной фейской работы.
– Джулиан Блэкторн, – произнесла Королева Благого Двора. – Проснись и пойдем со мной, ибо мне есть, что тебе показать.
14
Сквозь темное стекло
Королева шла молча, и Джулиан едва за ней поспевал босиком. Она уверенно шла вниз, по длинным коридорам Двора.
Было трудно уразуметь географию страны фэйри, где местность все время менялась, а громадные пространства легко умещались в меньших; словно кто-то взял знаменитую философскую загадку: «Сколько ангелов поместится на конце иглы?» – и превратил ее в пейзаж.
По пути они проходили мимо других знатных эльфов. Здесь, при Благом Дворе, было меньше темной роскоши – потрохов, костей и крови. Зеленые ливреи словно отражали цвет растений, деревьев и травы. Повсюду сверкало золото: золотые дублеты мужчин, длинные золотые платья дам – словно таким образом сюда проносили солнечный свет, что не мог проникнуть под землю.
Наконец они свернули в просторный круглый зал. Здесь не было никакой мебели, а гладкие каменные стены сходились в купол, в центр которого был вделан кристалл хрусталя. Под самым кристаллом стоял большой каменный постамент, увенчанный золотой чашей.
– Это мое гадальное стекло, – объяснила Королева. – Одно из сокровищ фэйри. Желаешь заглянуть?
Джулиан оробел. Он не так хорошо разбирался в этом, как Кристина, но знал, что такое гадальное стекло. Оно позволяло, глядя в отражающую поверхность – обычно в зеркало или в воду – увидеть, что происходит в других местах. Джулиану ужасно хотелось воспользоваться этим, чтобы узнать, как там его семья, но он был твердо намерен не принимать от фэйри никаких подарков без крайней необходимости.
– Нет, миледи, благодарю вас, – сказал он.
Джулиан увидел, как в глазах Королевы промелькнул гнев. Это его удивило: он полагал, что уж она-то контролирует свои чувства получше. Впрочем, гнев тут же исчез, и Королева ему улыбнулась.
– Некий Блэкторн вот-вот подвергнет свою жизнь смертельной опасности, – сказала она. – Разве это не достаточно уважительная причина тебе заглянуть в стекло? Или же ты предпочитаешь пребывать в неведении об опасности, что грозит твоей семье, твоей крови? – она чуть ли не ворковала. – Судя по тому, что мне о тебе известно, Джулиан, сын терний, это не в твоей природе.
Джулиан сжал кулаки. Блэкторн подвергнет себя опасности? Может, это Тай вляпался в очередную тайну, или Ливви, безрассудная и упрямая? Дрю? Тавви?
– Тебя не так просто искушать, – заметила Королева – уже более мягко и соблазнительно. Ее глаза так и блестели. Ей это нравится, подумал Джулиан. Охота; игра. – Как необычно видеть это в ком-то столь юном.
Джулиан, мрачно усмехнувшись про себя, вспомнил, как только что едва не дрогнул из-за близости Эммы. Но это была слабость, а слабости есть у всех. За годы, в течение которых он отказывал себе во всем ради блага семьи, его воля переплавилась в нечто такое, что порой удивляло даже его самого.
– Я не смогу проникнуть на ту сторону и повлиять на то, что происходит, так ведь? – спросил он. – Разве смотреть на это не станет для меня пыткой, и больше ничем?
Королева улыбнулась.
– Не могу сказать, – произнесла она. – Мне самой неведомо, что произойдет. Но если ты не заглянешь, ты тоже так никогда и не узнаешь. По моему опыту, и люди, и нефилимы хуже всего переносят неизвестность. – Она посмотрела на воду и сказала: – А, он как раз прибыл к точке пересечения.
Джулиан очутился перед постаментом быстрее, чем успел подумать, стоит ли это делать, и посмотрел на воду. То, что он увидел, потрясло его.
Вода была словно гладкое стекло – как телеэкран, на который с пугающей четкостью проецировалась картинка. Джулиан увидел ночь в горах Санта-Моника – зрелище настолько знакомое, что он почувствовал тоску по дому.
Над руинами точки пересечения вставала луна. Поросшая сухой травой равнина, простиравшаяся до отвесного обрыва над черно-синим океаном, была усеяна валунами. Между валунами бродил Артур.
Джулиан и не помнил, когда последний раз видел дядюшку вне стен Института. На нем были ботинки и грубая куртка, в руке тускло сиял колдовской огонь. Даже в Зале Соглашений он меньше походил на Сумеречного охотника, чем сейчас.
– Малкольм! – воззвал Артур. – Малкольм, я требую, чтобы ты явился ко мне! Малкольм Фейд! Я здесь, и со мной кровь Блэкторнов!
– Но Малкольм же мертв, – пробормотал Джулиан, неотрывно глядя в чашу. – Он умер.
– Слабость вашего биологического вида – представление о смерти как о чем-то бесспорно окончательном, – ликующе произнесла Королева, – особенно, когда речь идет о колдунах.
Страх пронзил Джулиана, словно стрела. Когда они покидали Институт, он был уверен, что его семья остается в безопасности. Но если Малкольм всё еще там, и всё еще охотился за кровью Блэкторнов… Хотя, если Артур ее предлагал, Малкольм наверняка еще не успел ее получить. Но с другой стороны, Артуру едва ли можно было доверять…
– Тс-с, – шикнула Королева, словно слышала шум его мыслей. – Смотри.
– Малкольм! – крикнул
