— Это веселый дом. Во всей Ардере они обозначаются особым знаком.
— Каким?
В моем графстве веселых домов не было, ну то есть существовали девушки, зарабатывающие на жизнь собственным телом, но в стайки они обычно не сбивались и уж тем более не оповещали об этом жителей посредством особых знаков или вывесок.
— Да фонарь у входа красный, — сказал Оливер. — Что тебе еще надо?
Я перевела взгляд на фонарь:
— А что, горные куртизанки у вас на вершинах такими же фонарями размахивают?
Мне было немножко обидно, что наследник Виклундов знал о жизни больше меня.
— У нас нет куртизанок, — фыркнул он. — В кланах не позволяют своим женщинам зарабатывать столь позорным образом.
— Погоди, а если у девушки только и есть, что ее тело? Ей что же, с голоду помирать?
— У каждой женщины есть мужчина, который о ней позаботится. Она или жена, или мать, или чья-то дочь. Если женщина осталась без клана, ее примут в ближайший. Женщин меньше, чем мужчин, мы о них заботимся.
— Даже о старухах?
— Особенно о старухах. Они несут в наш мир мудрость.
— Тогда откуда ты знаешь о красных фонарях, если в кланах царит порядок и целомудрие?
— Цветочек, — великан со вздохом потрепал меня по щеке, — не все молодые дворяне прибыли в столицу, оторвавшись от материнской юбки, некоторым пришлось побродить по королевству, прежде чем судьба привела их сюда.
— Это очень интересно, — решил Патрик, который с таким же, как и я, вниманием слушал рассказ Виклунда. — Но, может, нам стоит войти и разыскать купца?
Я поднялась по ступеням и привела в движение кованый дверной молоток. Ставенка за решеткой окошка поднялась после третьего удара.
— Чего надо?
Говорившего видно не было, только его крючковатый нос подсвечивался алым.
— Мне нужно встретиться с купцом Пучелло.
— Не принимает!
Окошко опустилось.
— Что значит — не принимает? Пучелло здесь живет? Аудиенции проводит? Или, — я хихикнула, — работает одной из трех сестричек?
— Дай мне. — Оливер оттеснил меня от двери и бабахнул по ней кулачищем. — Бастиан! Мартере! Граф! Шерези! Требует встречи с Пучеллой!
Каждое произнесенное Виклундом слово подкреплялось очередным ударом.
— Я спущу собак! — прокричали из-за двери.
— Выпускай! — разрешил великан. — Я их сожру! А если ты, мерзавец, промедлишь еще хоть мгновение, сожру и тебя.
Мне показалось, что Оливер опять впадает в свое боевое безумие. Это было уже плохо, потому что знаниями, как это остановить, я не обладала.
Ее величество королева ардерская Аврора готовилась отойти ко сну. День был суматошным, она устала, более всего ей хотелось накрыться одеялом и проспать десять часов кряду. А пока королева сидела перед зеркалом в своей спальне, одна из камеристок расчесывала ей волосы, другая согревала постель, третья… Впрочем, всего их было семеро, и каждая из них имела чем заняться. Мармадюк приютился в оконном проеме, закутавшись в драпировки, и ждал, пока юные леди закончат хлопотать и покинут опочивальню. Он хотел поговорить, на приличествующий компании вежливый тон не было ни сил, ни желания, поэтому он просто ждал. Наконец девы удалились, королева зевнула:
— Что тебя растревожило? Наши советники оказались недостаточно щедры? Нам опять нужны деньги?
— Что деньги? — фыркнул шут. — Просто железки, которые некогда решили считать чем-то ценным.
— Поэтому ты придумал ввести в оборот бусинки?
— Излишки меди в кладовых и простой королевских кузниц — вот основные причины. К тому же бусины станут хорошим поводом повторить арифметику для твоих миньонов. Ты знаешь, что многие из них неграмотны?
— Я могла это предположить, — улыбнулась Аврора, закутываясь в одеяло, — но мне было лень. Пройдет время, все образуется, глупцы и лентяи покинут нас, останутся лишь самые верные, самые… Но разве об этом ты хотел со мной поговорить?
Мармадюк заговорщицки посмотрел по сторонам, приблизился к королевскому ложу и присел на его край.
— Я сегодня потрогал твою Шерези!
Аврора хихикнула:
— Насколько страстно? Теперь, как честный человек, ты на ней женишься?
— За шею! — с напором продолжил шут. — За нежную цыплячью шейку. Пришлось сделать вид, что я не могу справиться с гневом и пытаюсь придушить юного претендента.
— Какие сложности.
— Она парень. Ты ошиблась.
— Я не ошибаюсь.
— Кадык!
— Что кадык?
— У Шерези есть кадык. Значит, она мужчина. Я могу допустить, что женские округлости можно как-то замаскировать, а топорщащийся гульфик списать на искусство портного, но вот эта вот штука, — Мармадюк щелкнул себя по горлу, — на женщинах не растет.
— Ах, мой дорогой, — королева уже почти спала, — поверь своей королеве, поднаторевшей в тонкостях фейского волшебства. Конечно, наш граф сейчас самый настоящий мальчик. Просто когда в следующий раз тебе захочется его потрогать, сосредоточься не на том, что ты чувствуешь, а на том, что ты должен ощутить. И кстати, если тебе интересно, такую грудь, которой одарили супруги Спящего нашего мальчика, не спрячешь ничем, кроме колдовства.
— Она хорошенькая?
— Весьма. И похожа на мать. Ты же помнишь леди Аданто?
— Художницу? Еще бы! Она блистала при дворе, когда ты только начинала свой путь к трону.
— Тогда представь себе Консуэло, но тоньше в кости, выше и изящнее.
Королева закрыла глаза, размеренно задышала.
— Ты не хочешь ей помочь?
— Кому? — Аврора вздрогнула, но глаз не открыла.
— Нашей леди-графу? Ведь если фамильный кристалл признает ее наследником, значит, никаких братьев у нее нет, отец, который мог бы рождению братьев поспособствовать, скорее всего, давно в чертогах Спящего. Девушке приходится выживать, притворяясь мужчиной. Мы ведь можем ей помочь, вернув ей женскую суть, одарив титулом и выдав замуж за какого-нибудь не особо противного аристократа?
Изумрудные очи королевы открылись.
— Тебе, мой дорогой, несвойственна сентиментальность, ожидать ее от меня ты тоже не будешь. Стало быть, тебе не нравится граф Шерези и ты хочешь от него избавиться, сохранив при этом мину добряка?
Мармадюк расхохотался:
