Мармадюк переждал смех:
— Что ж, рвение должно вознаграждаться. Так что сегодняшней наградой пусть послужит отсутствие наказания.
И, сорвав аплодисменты, он удалился. Мы приступили к трапезе.
Запеченное мясо, вареные овощи, хлеб. Блюда были приготовлены добротно, но без изысков. Мне кусок в горло не лез. Я кожей чувствовала неприветливые взгляды соратников, а бедром — близость меченого красавчика. А еще я пыталась привлечь внимание Патрика, который сидел за другим столом наискосок от меня. Но он отводил глаза, и это было обидно по-настоящему. Беседовал он с Эженом Лятре, который как раз посылал мне счастливые улыбки и даже помахал рукой.
Все плохо. Я в один миг потеряла всех своих друзей и доброе отношение соратников. Я в черном крыле (уж не знаю, почему мне сразу захотелось назвать группу крылом), разлучена с Патриком, Оливером и Станисласом. Мне предстоит заставлять дворян работать руками, что не прибавит доброго отношения, я потеряла серебряную бусину и приобрела взамен лишь ключ от купальни, который мне совсем не нужен, а вместе с ним потеряла возможность помириться с Гэбриелом. Все действительно было плохо.
Хотя это с какой стороны посмотреть. Я избежала разоблачения, оставшись при своем амулете, меня выделил из толпы лорд-шут, наш начальник, что сулит некие бонусы в будущем. А что касаемо дружбы, то грош ей цена, если она регламентируется цветом мундира.
— Граф Шерези, — обратился ко мне дворянин, сидящий по правую руку.
— Да?
— Клод Жильбер, пока не граф, а всего лишь виконт.
— Раз слышать ваше имя. — Я привстала и поклонилась. — Из какой провинции приехали сюда вы?
— Жомар. Позвольте предложить вам кролика.
Пришлось радостно кивнуть и что-то жевать. На столах стояли бутылки с вином, ну то есть не стояли, а довольно часто склоняли свои горлышки над бокалами, и уже скоро в обеденной зале воцарилась расслабленная атмосфера.
Я беседовала с виконтом, потому что не с Гэбриелом же беседовать. Жильбер слегка заискивал, косясь на висящий на моей груди ключ. На какое-то время я ощутила себя кем-то исключительным. А потом меченый красавчик потянулся через стол за каким-то кушаньем, его тело сместилось и мое бедро вплотную прижалось к его бедру. По позвоночнику будто пробежала искристая дорожка. Я отодвинулась, вытерла руки лежащей на коленях салфеткой и поднялась из-за стола.
— Приятного продолжения трапезы, виконт.
— Вы нас покидаете?
— Только необходимость пошептаться с лордом Мармадюком гонит графа от нашего веселья, — кисло сообщил ван Хорн. — Он весь в заботах, наш Цветочек.
Точно! А я и забыла. Шут велел явиться к нему сразу же после обеда!
— Благодарю, дружище, — сахарно проговорила я. — У меня это вылетело из головы, и, если бы не твои вовремя сказанные слова, я знатно оконфузился бы в первый же день своей службы.
Меченый красавчик скривился. Я добила:
— Милый-милый Гэбриел… — и потрепала его по плечу, опять пережив неприятные искристые ощущения.
Удивленное лицо наследника из Жомара просилось на полотно, а кислая мина ван Хорна — в лимонад, так что я еще раз поклонилась и пошла к выходу.
Путь мой лежал мимо красного стола. Оливер развернулся на предсмертно скрипнувшем стуле:
— Ты куда?
— К Мармадюку. — Я ткнула пальцем в ключ у себя на груди.
— Погоди. — Виклунд поднялся. — Я тебя провожу. Станислас, ты с нами?
Менестрель ласково и слегка нетрезво улыбнулся:
— Я всегда с вами, дорогие вы мои…
— Пошли-пошли, тебе надо проветриться.
Уже в коридоре нас нагнал Патрик.
— Мы провожаем Цветочка к шуту, — сообщил ему Виклунд.
— В библиотеке меня ждет хабилис Джесард.
Лорд Уолес на меня не смотрел.
— Мы узнаем, где библиотека, по дороге.
Камзол Виклунда при ходьбе трещал, видимо, на него ушли все остатки красной ткани.
— Как у вас все прошло? — спросила я.
— У Станисласа пытались отобрать мандолину.
— Но им это не удалось! — сопроводил свои слова аккордом менестрель. — Амулеты искусства не должны покидать владельцев!
— Кстати, — мне вдруг пришло в голову, что в очереди к портным мои друзья стояли не последними, — а где остальные? Ведь были еще претенденты. Не может быть, чтоб нас оставалось ровно двести.
— Может. Приказано было сшить ровно две сотни мундиров, и эти две сотни закончились как раз на нас. Так что те несчастные, которым не хватило одежды, отправились восвояси.
— Ужасно!
При мысли о том, что из-за моего желания первыми занять кровати друзья могли выбыть из состязания, я похолодела.
— Или прекрасно, как посмотреть. — Станислас перебрал струны. — Один из неудачников был так взбешен, что бросил своим ожерельем в лорда Уолеса. Дружище, покажи.
— Что? — Патрик раздраженно обернулся. На его шее блестело пять десятков медных бусин.
— Ура! — Я хлопнула в ладоши. — Это невероятная удача. Теперь мы примерно в равном положении.
— Ну да. — Уолес кивнул. — Ты же обменял свою серебряную бусину на возможность сидеть за одним столом с ван Хорном! Эжен Лятре очень живо поведал мне о том, как униженно ты выпрашивал у него черный камзол.
И больше ничего не говоря, Патрик ускорил шаг и быстро удалился.
— Не обращай внимания, Цветочек. — Станислас взял меня под руку. — Он остынет. Патрику сейчас непросто, он думает, что одинок. Я отобрал у него абсолютное внимание Оливера, как он считает.
— Достаточно. — Виклунд взял меня под другую руку. — Эта беседа начинает мне напоминать женские разговоры, недостойные мужчин и дворян. Идемте уже изловим какого-нибудь пажа и, узнав предварительно его имя, заставим отвести Цветочка Шерези к начальству.
Устроив засаду у ближайшего фонтана, мы пленили пажа уже через четверть часа. А я подумала, что должна найти что-то, что скрепит нашу нерушимую дружбу, чтобы Патрик не чувствовал себя покинутым. Что-то, что объединит нас четверых.
Глава 7
ПЕРВЫЕ УРОКИ
Канцлер ван Хорн разбирал бумаги. Его письменный стол — массивная дубовая конструкция, придвинутая вплотную к окну кабинета, — был буквально завален ими. Креспен почтительно
