ночью, лопнуло колесо, водитель не справился с управлением, и «уазик» опрокинулся с обрыва.
– Опознали?
– Конечно.
– А почему повезло?
– Люди из особого отдела получили сведения, что Муравьев перекачивал данные дудаевским боевикам. При осмотре и описи личных вещей в столе Муравьева среди служебных бумаг обнаружили разведданные на тридцать первое декабря и секретные списки: имена и фамилии офицеров, количество солдат и бронетехники в каждой группе, маршрут продвижения во время штурма, ну и так далее.
– Хочешь сказать, он действительно качал информацию на ту сторону?
– Особый отдел в этом уверен. На квартире у Муравьева обнаружены деньги.
– Много?
– Пятьдесят тысяч долларов. Так что сомнений нет. Скорее всего чеченцы его и убрали.
– А со взводом разведчиков что?
– Да ничего. Не знаю я, что с этим взводом. Погибли, наверное, а может быть, выкарабкались, шут их знает. Ну, в общем, факт тот, что Муравьев мертв, а капитан Семенов пропал.
– Ну, дальше? Давай, Ваня, не томи, а то из тебя слова приходится как клещами тянуть.
– А дальше, родной ты мой, в Старошахтинске нашли троих милиционеров.
– Об этом я знаю, – кивнул Проскурин.
– Да, знаешь, – недобро усмехнулся Ипатов. – А ты знаешь, что двое из них убиты из пистолета Семенова? Из того самого пистолета, который лежал в аварийном комплекте.
– Не было у него пистолета в аварийном комплекте, – встал на дыбы Проскурин. – Не было.
– Это кто тебе сказал? Семенов, что ли? – усмехнулся Ипатов. – Так он тебе, Валера, может такой лапши на уши навешать, поинтереснее всяких сказок покажется. Что было, а чего не было, следствие установит. Но тут у него осечка небольшая вышла. Один из милиционеров чудом остался жив. В больнице ему предъявили фотографию капитана. И, представь себе, он Семенова опознал. Сказал, что именно этот человек застрелил двоих его товарищей и пытался убить его самого. Понял?
– Послушай, Иван, объясни мне одну вещь. Как на опознании оказалась фотография Семенова, если все считали, что он погиб? А? Проскурин уже предвкушал триумф, но Ипатов быстро охладил его пыл.
– Валера, не ищи шпионов там, где их нет. Следователь снял показания с отца одного из убитых милиционеров, составил фоторобот, отправил в Ростов. Из штаба прибыли особисты и привезли фотографию. Вот и все. Проскурин даже головой потряс. Наваждение какое-то. На секунду он подумал: а может быть, прав Ипатов? Вдруг Алексей действительно… того?
– А как же они успели в Шахтинск? – спросил он, все еще надеясь, что приятель вдруг прервет свой ладный рассказ и, округлив глаза, воскликнет: «А правда, как?» Но Ипатов был расчетливо холоден и неумолим.
– На вертолете, Валера. Двадцать минут, и они в Шахтинске.
– Черт!..
– А потом, – спокойно продолжал Ипатов, – твой дежурный Боря вызывает наряд милиции, якобы кто-то ломится в ваше здание.
– Знаю, я был там. Эти ребята пытались вломиться в здание и прикончить нас.
– Ну конечно. Это ты так думаешь. Какой-то психопат навешал тебе на уши лапши, а ты поверил. Не узнаю тебя, Валера. Раньше ты был умнее и осторожнее. Профессиональнее, если хочешь. Куда все делось? Особисты только-только взяли след Семенова, обложили его, можно сказать, и тут на сцене появляешься ты, Робин Гуд хренов, и помогаешь капитану скрыться. Так что обоих вас ищут. Семенова – за убийство троих человек и тяжелое ранение четвертого. Ну а тебя… О тебе я уже говорил.
– А они точно особисты? Кто это проверял?
– В штабе округа подтвердили, – сказал Ипатов. – Так что здесь вопросов нет. И тут Проскурин засмеялся. Тихо, но с облегчением.
– Дерьмо это все, Ваня. Фуфло. Лажа.
– Что все, Валера?
– А то, что ты мне тут плел. Все. От первого до последнего слова. Не стали бы особисты стрелять. И мальчишку я не сбивал. Это-то мне точно известно. Так что, Ваня, провели тебя. Тебя, а не меня. А хлопчики эти высоко залетели, высоко. Что да, то да. «Крыша» у них серьезная.
– Ладно, ты мне ничего не рассказывай, – отмахнулся Ипатов. – Я про твои дела даже знать не хочу. Скажи спасибо, что я не бросил все, а искал для тебя информацию.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Если начальство пронюхает о том, чем я занимался сегодня после твоего звонка, меня махом укатают лет на пять-шесть. В самом лучшем случае вышибут вон из органов, да не просто так, а с «волчьим билетом». Хорошо, если от решетки отмотаюсь.
– Ладно. Воздастся тебе, Ваня, воздастся по заслугам. А теперь похвались, за что хоть тебя увольнять будут. Ипатов вздохнул, покачал головой, выудил из-под полы свернутые в трубку листы, перетянутые резинкой, развернул и протянул первый.
– Кооператив «Лукоморье», точнее, как ты справедливо заметил, ТОО. Есть такая организация, у нее два филиала – в Москве и в Киеве. И один здесь. Тут они строят коттеджный городок. С документами все в порядке, так что ты к ним не подберешься, даже не пытайся.
– А кто учредитель, узнал?
– Узнал, – легко кивнул Ипатов, передавая Проскурину бумаги. – Три человека. Фамилии можешь прочитать.
– Саликова? – хмыкнул Проскурин. – Что-то знакомая фамилия.
– У нее муж – командир штаба округа.
– Да ну? Надо же, как интересно, – кивнул Проскурин. – Ого! И Сулимо здесь? Неосмотрительно, Борис Львович. Неосмотрительно, погорячились вы. Ладно, разберемся.
– ТОО существует всего полгода, но дела у них, похоже, идут хорошо.
– Стараниями муженька, конечно, – предположил Проскурин.
– Это уж я не знаю, чьими стараниями, – раздраженно заметил Ипатов. – Ты их за руку не поймал, так что нечего здесь выеживаться. Так, это список предприятий, который ты просил. Честно говоря, – он вздохнул и сказал немного мягче, – никогда не предполагал, что вокруг города столько заброшенных предприятий и складов. На всякий случай я еще овощные базы вписал. И вот, последнее, список авиакатастроф за месяц. Это все. Больше никаких новостей. – Он подумал секунду, еще раз как-то воровато глянул через плечо и сказал: – Ты, Валер, вот что… шел бы сдаваться. Я тебя по-хорошему, как друга, предупреждаю.
– Как друга, значит? – усмехнулся Проскурин. – Хорошо, что как друга. Если бы я тебе врагом был, ты бы сюда не с этими документами пришел, а с бригадой орлов.
– Может быть. Знаешь, я даже думаю, что лучше было бы прийти с бригадой орлов. Для тебя же лучше. – Ипатов снова вздохнул. Проскурин оценил объем работы, проделанной Ипатовым, прищелкнул языком и покачал головой.
– Ну, ты молодец, Иван. Как трактор, честное слово.
– Ага. – Тот все смотрел в сторону. – И вот что, Валера, предупредить тебя хочу.
– Ну? – прищурился Проскурин. – Давай предупреждай. Ты ведь немногословный мужик у нас, Иван. Раз говоришь – значит, есть что.
– Есть, есть. – Ипатов подумал, формулируя фразу, и сказал: – Не хочу, конечно, утверждать на сто процентов, но похоже, кому-то не очень хочется, чтобы эти сведения растекались.
– С чего ты взял? Майор насторожился. Эта последняя фраза Ипатова была, пожалуй, не менее важной, чем информация о падениях самолетов. Во всяком случае, Проскурин знал точно: Ипатова интуиция редко обманывала, точнее сказать, никогда. И уж если он говорил, что кто-то препятствует получению информации, значит, так оно и есть.
– Понимаешь… – Ипатов пожевал губами, оглядел сквер, проносящиеся мимо машины, подумал и сказал: – В общем, информация эта со скрипом шла. И не с тихим. Сам понимаешь, такие сведения вообще с трудом выбивать приходится. Но тут что-то особенное. Такое ощущение, что не хотели, но пришлось.
