– А полный состав роты?
– Двадцать танков, тридцать БМП, восемьдесят человек пехоты.
– Ничего себе. Это уже не рота, а целая бригада получается. И что же дальше?
– А дальше на выручку головной группе кинули остальных ребят из той же роты. Судя по всему, заваруха серьезная была. И заодно обеспечили поддержку с воздуха – отправили два «сухаря». Летчики, недолго думая, взяли да и накрыли там все ракетами. И чеченцев, и своих. Всех, короче. Командир части сказал: специально в Ключи ездил, беседовал с одним из летчиков. Тот говорит: нам приказали – мы сделали. Но кто приказал, что именно – молчит. Фамилию летчика я тоже на всякий случай записал. Вот. Поручик Аркадий Геннадьевич. Майор. Командир этот, с которым мы беседовали, изматерился. Говорит, с таким количеством боевой техники ребята сами бы отбились, выбрались бы живыми, если бы не эти самолеты.
– Так, интересно.
– Одним словом, положили там всех, всю бронетехнику пожгли. От ребят только мокрое место осталось.
– Но огласки этот случай, понятное дело, не получил?
– Конечно, не получил, – подтвердил Лемехов. – Официально-то военные действия силами сухопутных войск в Чечне еще не велись, штурма не было, а значит, и разведчикам там делать вроде бы нечего. По идее, и авиация не должна была ничего бомбить.
– Ну? – подбодрил его Максим.
– В общем, дело замяли. Командир стал справочки наводить: вдруг выжил кто. И оказалось, что двое из группы все-таки уцелели. Рядовой и лейтенант один, который этого рядового из-под огня вытащил. Но тут до кого-то из штаба докатилось, что полковник такой-то интересуется всей этой историей. Позвонили сверху командиру части и сказали: «Вы, мол, товарищ полковник, если хотите нормально до пенсии дослужить здесь, на юге, а не где-нибудь на далеком-далеком севере, лучше не суйте свой нос куда не следует». Оно и понятно. Фактик-то, прямо скажем, не из приятных. Историю я всю записал, она у меня на бумаге. И фамилии этих двоих, которые выжили, там же. Я позвонил, проверил, они в военном госпитале лежат оба.
– А как ты узнал, что они в госпитале? – поинтересовался Максим.
– А мне тот же командир части сказал. Он к ним съездить собирался. Уж больно странной ему вся эта история показалась. Мы ведь Грозный-то еще штурмовать не собирались, ультиматумов не выдвигали. Что за чеченская засада? Откуда боевики узнали о том, что разведгруппа пойдет? Представляете, как надо вооружить группу гражданских, в сущности, людей, чтобы они сумели заблокировать такое количество техники? Тут одно из двух: либо утечка информации произошла, либо кто-то знал, где эти боевики базируются, и решил ребят в качестве пушечного мяса использовать. Либо они всех боевиков положат, и тогда честь им и хвала, либо сами погибнут, и тогда можно объявить случившееся провокацией. Но опять- таки, вероятно, не думали товарищи командиры, что все там полягут. Наверняка рассчитывали, что хотя бы половина уцелеет. А здесь вся эта ерунда с авиацией. И опять же, посмотрите, ребят-то каких понабрали. Одни сироты да малосемейные.
– А что, Петр Васильевич, – прищурился Максим, – из этих частей других срочников в Чечню не забирали?
– Забирали, конечно, – кивнул Лемехов. – Я на всякий случай их фамилии тоже переписал. Но, во- первых, там приказ о переводе другой человек подписывал, во-вторых, их либо целыми отделениями переводили да так и оставляли, либо по разным взводам распихивали, но всех в пределах одной группы. А здесь со всей области согнали, причем знали, кого отбирать. Случись что, и жаловаться некому. Знаете, товарищ полковник, я так думаю, что пацанов этих заранее предполагалось на потери списать. Какие они, к едрене матери, разведчики? Так или иначе полегли бы все. Не тогда, так позже. Такой разведротой очень удобно дыры затыкать.
– Понятно, – кивнул Максим.
– Я все свои соображения, товарищ полковник, изложил. Фамилии, номера воинских частей, номера военных билетов, детских домов, из каких городов призваны, гражданские специальности, военные специальности… Ну и все прочее.
– Хорошо, спасибо, товарищ старший лейтенант. Отличная работа.
– Я могу идти, товарищ полковник? – поднялся Лемехов, позволив себе после похвалы небольшую вольность. – Знаете, честно говоря, есть хочется – сил нет.
– А что, в части не накормили? – усмехнулся Максим.
– До еды ли там было. Все думал побольше объехать за день. Не до обедов.
– Давай. Считай, что завтра у тебя выходной за переработку.
– Может, тогда на субботу лучше? – засмеялся Лемехов. – Я бы в пятницу с вечера в деревню умотал.
– Хорошо. В субботу так в субботу. Потрудился ты на славу. Дуй в свою деревню, отдыхай.
– Спасибо, товарищ полковник. – Лейтенант вышел, закрыв за собой дверь. Максим остался наедине со своими мыслями. В принципе, у него уже сложилось довольно ясное впечатление о происходящем, правда, он ничего не сказал Лемехову, да и начальству докладываться тоже не собирался. Во всяком случае, до тех пор, пока не появятся факты, неоспоримо доказывающие реальность аферы. А такие факты могли дать только непосредственные участники этой истории. «Вот они, двое в списке Лемехова. Чудом уцелевшие, – думал Максим. – Можно считать, что им повезло. Ведь изначально предполагалось, что эти ребята улягутся в цинковые гробы. Иначе и быть не могло. Просто, наверное, во всеобщей суматохе потеряли их, след не взяли. А если бы взяли, они до госпиталя не доехали бы. Убили б их. Точно так же, как убили Иверина. Вот тебе и люди, Максим, – сказал он сам себе. – Вот и люди, большинство из которых и вспомнить-то некому. А если и вспомнят, то все равно не потребуют эксгумации трупа. Поплачут, положат цветы, в детских домах, возможно, вывесят портреты: «Наш воспитанник погиб, выполняя интернациональный долг в Чечне». Плач и рыдания. Но никто не догадается вскрыть цинковый гроб, а в половине гробов будет пусто. Парни эти не воюют сейчас, а занимаются тем, ради чего и собрал их подполковник Сивцов. Но ведь Сивцов действовал не самостоятельно. Просто им прикрылись на всякий случай, – подумал Максим и усмехнулся. – Ну, расшевелим муравейничек». Максим позвонил в автопарк и дежурному по части, предупредил, что его водитель вернется поздно, затем набрал домашний номер и, когда услышал голос Ирины, вздохнул с облегчением.
– Максим, ну где ты? – услышав его усталое «здравствуй», воскликнула жена. – А мы тебя ждем, Сережка спать не ложится.
– Значит, так… – Максим потер лоб, раздумывая над тем, как произнести то, что говорить не хотелось, да еще при этом постараться не напугать жену.
– Что? Что-то случилось? – догадалась по его тону Ирина. – Максим, у тебя что-то произошло?
– Ира, слушай меня внимательно, – быстро произнес он, а сам подумал: «Если в кабинете стоит подслушивающее устройство, эти люди все равно будут знать все». – Я тебе перезвоню минут через десять.
– Что-нибудь случилось?
– Потом все объясню. – Он положил трубку. Выйдя из кабинета, Максим запер дверь, тщательно опечатал, подумав немного, вытащил из кармана сигаретную пачку, оторвал крохотный кусочек фольги и засунул в узкую щель между дверью и косяком. Если кто-нибудь в его отсутствие войдет в кабинет, фольга выпадет. Спустившись на первый этаж, Максим вошел в конторку дежурного. Скучающий прапорщик благодушно кивнул.
– Хорошая погода сегодня, Максим Леонидович. Максим повернулся к нему, порылся в памяти, пытаясь вспомнить его имя, но не вспомнил и сказал:
– Слушай, друг, выйди на пару минут, мне позвонить нужно. Подобное обращение было настолько не свойственно для Максима, что прапорщик от удивления приоткрыл рот.
– То есть в смысле… – начал он.
– В смысле, выйди! – рявкнул Максим.
– Ага, понял. – Прапорщик выскочил, плотно прикрыв за собой дверь. Максим вновь набрал домашний номер. Ему не пришлось ждать даже секунды – видимо, в квартире только начал звенеть звонок, как Ирина
