Роберт Брэнуик стал третьим, кого она убила, – негодяй, преступник, движимый жадностью и жаждой власти. Но в то же время он оставался человеком, у которого было прошлое, были любящие родители, привязанные к нему, благодарные ему за возможность пораньше отойти от дел, – о том, как сын заработал эти деньги, они даже не подозревали. Он вызывал физическое отвращение, но тут не было его вины; он компенсировал недостатки своей внешности нелепыми заявлениями о том, что он – современный Казанова, никогда не встречающий отказа, но ведь многие мужчины имеют преувеличенное представление о своем успехе у женщин. Убийство с целью самозащиты – это вынужденный поступок. Джейн не раскаивалась в том, что уложила хакера, но, чтобы не утратить человечности, она должна была признать, что и он обладал этим качеством.
Следовательская работа и армейская служба – два разных мира. На войне ты нередко убиваешь на таком расстоянии, что не видишь лиц тех, кто желал убить тебя и превратить твою страну в руины, а если в рукопашном бою перед тобой все же мелькают лица, ты ничего не знаешь об этих людях.
Чтобы расследовать обстоятельства жизни человека, изучить его, а потом суметь убить его, пусть даже ради спасения невинных жизней или самозащиты, нужно обостренное чувство долга… и обязательные проблески сомнения. Джейн не сомневалась в правильности своего поступка, но иногда сомневалась в том, что до конца понимает, почему она способна сделать это.
Роберта Брэнуика воспитали законопослушные люди. Отец Джейн убил свою жену. Что значило больше – природа или воспитание?
Размышляя на эти темы, она проникалась убеждением, что были две причины, заставившие ее бросить музыку и выбрать службу в правоохранительных органах: отторжение своего знаменитого отца и желание искупить трусость, проявленную в детстве, в те недели и месяцы, когда он выдавал убийство ее матери за самоубийство.
Но если по своей природе она была скорее Каином, чем Авелем, то все же следовало иметь в виду, что она, вероятно, выбрала эту карьеру, стремясь узаконить насилие, на которое была способна.
Она несколько раз говорила об этом с Ником, а тот отвечал: «Да, жизнь – сложная штука, но иначе она превратилась бы в «русские горки» на плоскости. Что толку от такого катания? Да, мы никогда не узнаем себя до конца, значит мы достаточно загадочны, чтобы заинтересовать друг друга. А если бы мы узнали себя до конца, к чему задерживаться в этом мире?»
Закончив чистить пистолет, она убрала набор для обслуживания, взяла пять патронов из своих запасов и затолкала в полупустой магазин.
Потом она смешала колу и водку в стакане со льдом. Села на кровати. Включила телевизор.
Главные события дня. Майами. Двое сумасшедших вошли в ресторан, достали мачете и ножи и принялись резать людей. Пятеро раненых, трое убитых. Они убили бы и больше, если бы их не прикончил один из посетителей – вооруженный полицейский, заглянувший туда в свободное время.
Джейн стала переключать каналы в поисках старых черно-белых фильмов, снятых в эпоху невинности, надеясь отыскать мюзикл со слащавой любовной историей и комедийными нотками, ни в коем случае не ироничный и не модерновый. Но ничего такого найти не удалось. Тогда она выключила телевизор, включила радиоприемник в часах на прикроватной тумбочке и нашла станцию, которая отваживалась крутить музыку пятидесятых годов, хотя не многие из ныне живущих еще помнили то время. Программа называлась «Час Пресли и The Platters». The Platters в этот момент играли первые такты «Twilight Tim», что вполне ее устраивало.
Она положила подушку себе на колени, разгладила помятый листок из блокнота, на котором Джимми Боб делал записи по ее указанию, и положила на подушку. Прихлебывая колу с водкой, она просматривала имена на листке. «Аспасия», бордель, названный именем любовницы древнеафинского государственного деятеля. Уильям Стерлинг Овертон, крутой адвокат по гражданским делам.
Она подумала о красивых девицах, абсолютно покорных, неспособных к неподчинению, готовых исполнить самые смелые желания, чье вечное молчание было гарантировано. Она вспомнила видео с лабораторными мышами, которые маршировали стройными рядами.
Мысли ее были холоднее льда в стакане.
Дэвид Джеймс Майкл, миллиардер, – дотянуться до него будет трудновато.
Бертольд Шеннек, вероятно, более уязвим, но дело тоже не из легких.
Утром она постарается узнать что-нибудь об Овертоне. Пока что он казался самой легкой целью.
Она надеялась, что убедит адвоката раскрыть местонахождение «песочницы Шеннека» – «Аспасии». Она надеялась, что тот не совершит глупостей и не вынудит ее убить его.
Ничего не зная об адвокате, Джейн считала его таким же человеком, как она сама, но подозревала, что, если его придется убить, у нее не будет оснований для жалости.
12Девять часов утра, пятница. Сидя в своем офисе в торговом комплексе «Спрингфилд таун сентер», Глэдис Чан с помощью кресельной подушки пыталась принять правильное положение по отношению к столу. Натан Силверман сидел на одном из двух стульев, предназначенных для клиентов, и улыбался – улыбался слишком много для агента ФБР, наводящего серьезные справки. Он знал, что это уже слишком, но не мог сохранять серьезность: ему нравилось смотреть на хозяйку офиса и слушать ее.
Миссис Чан, женщина тридцати с чем-то лет, американка во втором поколении, с китайскими корнями, была большой модницей и небольшой динамо-машиной. Рост – футов пять, если снять туфли на высоких каблуках, изящные черты лица, черные как смоль волосы и музыкальный голос. Она настаивала, чтобы ее называли Глэд. Силверман был очарован ею, и хотя в его восхищении не было эротической подоплеки – разве что совсем немного, – он испытывал смутное чувство вины, потому что был счастлив в браке.
– А, – сказала миссис Чан, – дом миссис Хок! Срочная продажа, шурум-бурум, выставлено и продано в один день девелоперу, который строит на свой страх и риск. Печальная история. Мне понадобилось больше времени, чтобы решить, какую кормушку для колибри купить во внутренний дворик. Вам нравятся колибри, Натан?
– Да, – ответил он. – Прелестные существа.
– Замечательные! Такие светящиеся перышки! И все время хлопочут. В Виргинии встречаются по большей части особи с рубиновой шейкой. Знаете, что колибри с рубиновой шейкой мигрируют из Южной Америки и пролетают пятьсот миль через Мексиканский залив?
– Пятьсот миль без остановки! Удивительно.
– Строят гнездышки из пушинок и паутины. Паутины! – Она приложила руку к груди, словно при мысли о строительстве гнезд из такого хрупкого материала у нее перехватило дыхание. – Свои гнезда они украшают лишайником. Украшают! Как мило, да?
– Прекрасно. Миссис Чан…
Она подняла руку, поправляя его.
– Извините, Глэд. Минуту назад, Глэд, вы сказали, что это «печальная
