Я зажмурилась, глубоко вдохнула, медленно выдохнула.
— Это очень эгоистично, но как раз за Ива я совсем не боюсь, — пробормотала я.
— За Ива очень боюсь я. Это нормально, — тихо хмыкнула Рина, обняла меня за плечи. — Стьёль — твой муж и отец твоего ребенка; мне кажется, нет ничего плохого в том, что ты беспокоишься за него гораздо больше, чем за всех прочих.
Вновь глубоко вздохнув, я проговорила:
— Спасибо. Не представляю, что бы я без тебя делала.
— Да ладно, справилась бы. Ну, может, поплакала бы немного, — улыбнулась дана. — Честно говоря, не будь тебя, еще неизвестно, как бы себя вела я: когда рядом есть человек, которому нужна твоя помощь, это заставляет собраться. Во всяком случае, меня заставляет. Ну как, тебе легче? Пойдем? А то не хочется пропустить что-нибудь важное.
— Пойдем, — согласилась я, заставляя себя подняться, и вместе с даной решительно вышла обратно в гостевую часть покоев. Мужчины опять тактично сделали вид, что ничего не произошло, только Стьёль пристально, внимательно вгляделся в мое лицо. Хмурая складка между бровей на мгновение разгладилась, губы тронула улыбка, и мужчина вернулся к делу.
Минута передышки, которую подарила мне Рина, оказалась не просто кстати — стала решающей. Наверное, все дело в ее даре и чутье: дана поняла, что еще немного — и я сорвусь, и нашла очень удачный способ этого избежать, за что я была ей исключительно благодарна.
Уже через несколько минут после возвращения во временный штаб я сумела сосредоточиться на происходящем, отодвинуть подальше неуместные эмоции, внимательно прислушаться к разговорам и вскоре даже включилась в слаженную работу. И одобрение в глазах что Даора, что Виго мне точно не почудилось.
Что ни говори, а все они правы. Кесарь для людей — это в первую очередь военачальник, так сложилось исторически, еще в годы образования Вираты, и до сих пор традиция не нарушалась. Да, он может не быть гениальным стратегом, но он должен показать людям, что он — с войском, продемонстрировать поддержку и веру в людей. В первую очередь показать это самому войску.
Да, мой отец далеко не всю Пятилетнюю войну провел на переднем крае, наоборот, он в основном находился в столице. Но регулярно смотреть своими глазами на происходящее — святой долг кесаря. Был тогда и тем более остается теперь, когда враг — не люди, пусть опасные, но понятные, а неведомые жуткие твари. В такой ситуации до паники рукой подать, и мне впору радоваться, что обязанность поддержать тех, кто защищает всех нас, своевременно сумел взять на себя мой муж. Даже не потому, что я морально не готова видеть кровь и смерть в таких количествах: если бы не было другого выхода, заставила бы себя. Проблема опять же в моем поле и возрасте. Никогда войско не признает командиром семнадцатилетнюю девчонку, которая первый раз в жизни покинула дворец. А Стьёль… Да, он альмирец, но зато он мужчина и знает, за какой конец нужно держать меч. И он в любом случае куда лучше подходит на роль символа верховной власти, особенно в этой ситуации.
А что у меня сердце заходится от боли при мысли, что он сейчас уедет и мы не увидимся по меньшей мере луну… Кого это волнует, в самом деле?
Да и Рина сказала чистую правду. Они взрослые, сильные, опытные мужчины, почему с ними вдруг должно что-то случиться? Может быть, они вообще не столкнутся с реальной опасностью!
В общем, решение мужчин отправиться в путь как можно скорее я встретила уже достойно и без истерики.
Отдали распоряжение готовить лошадей, Ив ушел к себе, чтобы собраться в дорогу. Стьёль через несколько минут последовал его примеру, а я скользнула вслед за мужем в спальню и тихо села на край кровати, наблюдая за спокойными уверенными движениями альмирца.
Много времени сборы не заняли: планировали отбывать налегке, поэтому весь багаж ограничился парой смен одежды и дорожным плащом. Ну и, конечно, оружием, куда без него. Меч, нож за сапог, небольшой арбалет… Мужчина на мгновение замер, хмурясь и, очевидно, раздумывая, не забыл ли что-нибудь, а потом подошел ко мне. Прежде чем я сообразила встать, опустился на колени, так что наши глаза оказались почти вровень. Осторожно взял мои ладони в свои, поцеловал поочередно, внимательно и пристально глядя мне в лицо. Я слабо улыбнулась.
— Как же мне не хочется тебя отпускать!
Муж в ответ усмехнулся, ласково погладил меня по щеке. На несколько мгновений мы оба замерли, как будто пытаясь наглядеться впрок, на всю предстоящую разлуку.
— Стьёль, а можно я сейчас сделаю очень наивную и даже, наверное, глупую вещь? — медленно проговорила я, вдруг вспомнив небольшую старую традицию.
Альмирец в ответ вопросительно приподнял брови, а я свободной рукой провела по его волосам.
— Раньше считали, что сила и жизнь человека в его волосах. Ерунда, конечно, но… отправляя любимого на войну, женщина оставляла себе срезанную у него прядь волос и вплетала ее в свои. Считалось, что так она будет держать его крепче. В любой… ситуации, — под конец голос дрогнул, но я не позволила своим страхам поднять голову выше.
Стьёль в ответ задумчиво улыбнулся, смерил меня непонятным взглядом и, пожав плечами, потянулся к своему хвосту, чтобы распустить его. Видимо, решил, что большой беды от такого не будет, а мне станет спокойней. Правильно, в общем-то, решил. Не могу сказать, что я всерьез в это верила, но мне хотелось, чтобы рядом со мной всегда было что-то настоящее, хранящее на себе отпечаток его души: так проще верить и помнить, что этот странный мужчина мне не приснился, а действительно существует.
Много времени все это не заняло, и у моего левого виска появилась тонкая двухцветная косичка, перевитая узкой белой ленточкой. Стьёль, наблюдавший за моими действиями все с той же улыбкой в уголках губ, пробежал по ней кончиками пальцев, осторожно потянул за ленточку, вынуждая меня склониться ближе, и легко, коротко поцеловал в губы. Потом вдруг окинул меня хитрым, заговорщицким взглядом и взялся за ножницы.
Я в первый момент растерялась, не зная, что он задумал,
