– Тебе здесь нравится, мама? – спросила Шаэ. – Ты счастлива?
– О да. Ты и твои братья выросли. Мне больше нет нужды заниматься проблемами Зеленых Костей. Конечно, мужчины не могут этого избежать, это противоречит их природе, но ты сняла нефрит и уехала далеко отсюда, а значит, ты это понимаешь.
Шаэ не была в этом уверена, даже сейчас. Возможно, она бросилась в объятья Джеральда и в притягательный современный мир за пределами Жанлуна, только чтобы сбежать от жалящего недовольства деда и унижения, когда он впервые выступил против нее на стороне Хило.
* * *Больше всего в ее отношениях с Джеральдом ярость Коула Сена вызывало то, что Шаэ связалась с эспенцами. «Шлюхи хотя бы продают лишь то, что им принадлежит», – бесновался дед. Он никогда прежде не говорил с ней в подобном тоне, всегда был добр, несмотря на строгость. Она всего несколько лет назад окончила Академию и была юной, высокомерной и глупой и никогда не думала, что ее действия могут кому-то навредить. Узнав о положении ее семьи, Джеральд представил Шаэ другим эспенским военным, забросавшим ее вопросами.
Поначалу это были простые вопросы, на которые Шаэ знала ответы или могла легко их найти с помощью семейных связей. Эспенцы жаждали расширить политическое и экономическое влияние, но не знали, как делаются дела на Кеконе. Они интересовались, какие кланы входят в совет директоров КНА, когда проходят собрания и кто принимает решения об экспорте нефрита. Кто в Королевском совете ответственен за военные расходы? Как устроить встречу с нужным человеком и какие ему можно послать подарки?
Но больше всего их интересовали враги. Югутан – менее развитое государство, но с обширной территорией, высокой численностью населения и растущей военной мощью, – похоже, был одним из соперников, которых опасались эспенцы. Даже здесь, на далеком маленьком острове, они оставались начеку. Они хотели знать, какие инвестиции делают югутанские компании на Кеконе. Сколько нефрита с черного рынка, по мнению кланов, контрабандой переправляется в Югутан. Может ли Шаэ поспрашивать и выяснить, зачем на Кекон приехал тот или иной югутанский бизнесмен? Где они живут и с кем встречаются?
Эспенцы умели быть благодарными. Ей не нужны были их деньги, но эспенцы всегда платили за услуги, чтобы не оставаться в долгу, таков уж их принцип. Но Шаэ оценила, что ей выдали студенческую визу для обучения за границей. Эспенское образование на Кеконе имели немногие, оно считалось даже более престижным, чем окончание Академии в числе лучших учеников, и ставило ее выше братьев и в другое положение. А она тем временем помогала невежественным иностранцам вести дела на Кеконе и в глубине души этим гордилась. Это не имело отношения к клану и было исключительно ее достижением. Информация и отношения, принадлежащие ей одной, не деду, братьям или Дору.
– Да как ты можешь называть себя Коул, эгоистичная идиотка? – негодовал дед. – Все, что ты скажешь иностранцам, может быть использовано против клана.
Факел использовал все свое влияние, сделал несколько гневных звонков эспенскому послу, и тот с извинениями заверил Коула Сена, что его внучка больше не будет контактировать ни с кем из армии республики Эспения или ее разведслужбами. Джеральд уплыл домой, а Шаэ, кипя негодованием от попыток деда наставить ее на путь истинный, последовала за ним. Она была дурой, но, как ни печально, даже дураки цепляются за свою гордость.
* * *Шаэ вернулась в Жанлун умиротворенной и отдохнувшей, но это не повлияло на ее решимость возобновить поиски работы и как можно скорее найти полезное занятие. Ничто не мотивировало ее больше, чем страх стать похожей на мать. Если бы у нее была работа, чтобы занять мысли, она не ехала бы сейчас в автобусе, гадая, как Лан и Вун воспользуются финансовыми данными, которыми она их снабдила, или попытаются ли Горные убить Хило.
Она вернулась в квартиру и громко простонала, обнаружив, что забыла ключи на кухне в материнском коттедже. Она не могла попасть домой.
Шаэ оставила сумку в коридоре у двери и постучала к соседу, Цуну Ю, в надежде позвонить от него домовладельцу. Никто не отозвался. В двери торчала пачка рекламных листков, намекающих на то, что Цун уже несколько дней отсутствует. Шаэ вышла на улицу и поднялась по металлической пожарной лестнице, чтобы попытаться вломиться в собственную квартиру, но, проходя мимо соседского окна, остановилась и пораженно уставилась внутрь.
Квартира была почти пуста. Совершенно ясно, что там никто не жил. На полу стоял маленький телевизор, а на нем – телефон. Еще на полу лежали спальный мешок и пара подушек, но больше ничего – ни мебели, ни одежды, пустые стены, и никаких следов Цуна.
Шаэ задрожала от подозрения и ярости. Она открыла окно и влезла в квартиру соседа. Планировка была почти такой же, как у нее. Шаэ прошла на кухню и обнаружила там пустые шкафы, не считая пакета орешков и упаковки крекеров. В холодильнике оказалась пара бутылок лимонада. Цун, как предполагалось, поселился здесь одновременно с ней, почти четыре месяца назад, но так и не въехал по-настоящему.
Шаэ прошла в пустую гостиную, села на подушку и стала ждать. Она подозревала, что Цун не замедлит появиться, и конечно же, примерно час спустя дверь открылась и он вошел с пачкой рекламных листков в руке. Увидев в квартире Шаэ, он пораженно застыл.
Не успел Цун прийти в себя, как Шаэ вскочила и прошла мимо него, закрыв и заперев дверь. Она повернулась, вытащила нож и шагнула вперед. Молодой человек попятился и нервно облизал губы, не сводя взгляда с ножа. Он уперся спиной в стену. Шаэ протянула руку и сдернула черную шапку, которую всегда носил Цоун. Его короткие волосы спутались и прилипли к черепу, а на верхней части ушей торчали нефритовые серьги-гвоздики. Слишком мало нефрита, чтобы она могла заметить ауру, не прикасаясь к нему.
Шаэ отступила на шаг и указала на телефон.
– Позвони ему, – велела она. – Скажи, чтобы немедленно приехал.
Цун снял трубку и набрал номер, бросая на Шаэ опасливые взгляды. Она не могла понять, чего он боится больше – ее вместе с ножом или реакции босса.
– Хило-цзен, – сказал Цун после того, как его наконец-то соединили, – это Цун Ю. Ваша сестра… она… э-э-э… велела мне вам позвонить. Она наставила на меня нож и хочет, чтобы вы сюда приехали.
После секундной заминки Шаэ услышала раскаты смеха
