После обеда начали вытаскивать струги, вытягивать вверх и выстраивать в походную линию. Сразу же готовили корабли к сухопутному бою. Издалека никто не поймёт, чем это мы занимаемся, не знакомы ещё хазары с нашей тактикой. Скоро на своей шкуре познакомятся. Снизу на днище с двух сторон от килевого бруса крепили дополнительные брёвна, чтобы судно и стояло на катках ровно, и катить его было проще. Да плюс ещё опорные лаги, прикреплённые к причальному брусу, не давали ему завалиться набок. Они же и удерживали судно в ровном положении при пушечной стрельбе. Отдача будет всё-таки солидная. Так бы могло и перевернуть.
Вот только теперь придётся перемещаться всем вместе. Если бы можно было поодиночке корабли перетаскивать, быстро бы управились. Кати и кати их по брёвнышкам, а тут надо о нападении думать и идти плотной группой. Разрываться нельзя. При таком соотношении сил хазары нас малахаями закидают вусмерть. От вони помрём. Вчера осмотрели предстоящий путь. Усыпанный щепой, накатанный придавленными огромным весом брёвнами, он проходил между холмами, причудливо изгибался и, в общем-то, шёл по ровной плоскости. Пройдём. Никуда не денемся. И хазар побьём. Думаю, ждать их нужно будет где-то в самом конце волока. Суда им и самим нужны, да и такую прорву добычи по воде легче будет утащить. Это они так думают. Мы – иначе. Вот и посмотрим, чья думка сильнее и правее. Или правильнее? Короче, победа будет за нами!
Как мы и предполагали, напали на нас в самом конце переволока, когда впереди уже заблистала солнечными зайчиками речная гладь Днепра. Предвидя такое, последние дни тащились понемногу, часто отдыхая в тени судов. Рвать жилы не стали, этой встречи и ждали, и опасались. Поэтому терять силы, надрываясь, не стоило, лучше потерять несколько дней, но остаться всем в строю. Боковые дозоры уходили в степь и сопровождали караван на дальних подступах. Они нас и упредили. Хватило нам времени подготовиться. Хотя готовы-то мы были с самого начала, осталось только загодя собранные деревянные щиты с палуб вниз на землю опустить и под защитой бортов состыковать между собой, а суда и так шли почти один за другим плотным хвостиком. Без брони никуда, хоть и жарко было, но терпели. Жизнь, она дороже. Соответственно и всё оружие с собою. Не успели дозорные доскакать до нас, а люди уже укрылись за этой импровизированной защитой, установленной вдоль стругов. На палубах коротко протопали, чем-то брякнули и затихли. Настороженная тишина повисла над караваном. Долго ждать не пришлось, сначала увидели огромную надвигающуюся тучу пыли, а потом и услышали накатывающиеся из-за холмов дикие вопли, заглушаемые конским топотом. Почти сразу же на гребень в облаке густой пыли вылетела кипучая коричнево-серая масса, безликая в своём исступлении, поражающая раззявленными глотками и оглушающим визгом. Взвились вверх стрелы, зависли на мгновение в самой верхней точке и тёмной тучей понеслись вниз, неся нам неотвратимую смерть на кончиках своих острых жал.
«Сколько же их, если одним залпом весь наш караван накрыли? Не ошиблась разведка. А я в глубине души всё-таки надеялся, что хазар меньше будет. Зря надеялся…» – проскочила мысль и пропала, даже не зацепившись в голове, вытесненная другими, более важными.
– Не стрелять! – закричал, надрывая горло.
А что кричать-то? Трувор в середине каравана командует, я в голове, а Рюрик с Олегом тылы прикрывают. Так решили с самого начала, так и двигались через волок, соблюдая походный ордер, как бы трудно ни было. Вот теперь всё и оправдается.
Арбалеты давно заряжены, сразу же, как только разведка показала опасность. Так что зря я надрываюсь, каждый боец знает свой манёвр и своё место в нём. Ещё Суворов об этом говорил. А я старался следовать заветам этого замечательного полководца.
Все эти мысли успели промелькнуть, пока стрелы падали вниз. Горохом застучал по доскам железный град, просыпался частым дождём, не давая высунуться. Вот же поливают, черти, словно из шланга.
В дробный грохот вонзающихся в доски наконечников вклинился частый перестук копыт, начал накатываться со всех сторон, вызывая страх и невольную оторопь, забивая сливающимся в адскую какофонию дробным грохотом перепонки. Задрожала земля. Хорошо, что упоры поставили, а то при таком сотрясении попадали бы наши корабли набок. Выглянул в амбразуру, катится вниз с холма плотная лава степняков. Обстрел вроде немного стих, или на скаку не так прицельно бить стали? Давайте, ближе подходите, сейчас-сейчас прольётся чья-то кровь. Злобная радость затопила душу, ударила пьяняще в голову, наполнила мышцы жаркой силой, выгнала прочь страх.
– Арбалеты, стреляй! – выкрикнул, выпуская первый болт в надвигающуюся безликую массу, и с удовлетворением услышал защёлкавшие выстрелы соседей.
Ушли болты, завязли в плотной массе, как в киселе, будто и не стрелял никто. Перехватили средние арбалеты, с ними будет проще, и открыли частую стрельбу по мере сил и возможностей. Тут командовать уже не пришлось, все действия были отработаны заранее. Требовалась для толчка только первая команда, а дальше бой захватил и понёс на пьянящих крыльях каждого нашего бойца.
Рука слепо зашарила перед собой, не находя очередного болта. Это что, получается, я уже полный тул отстрелял? Наклонился, выхватил внизу у борта пук загодя приготовленных запасных и продолжил стрелять в такую же плотную массу конников, которая, казалось, и не заметила наших усилий. По на мгновение откляченной попе сильно сверху несколько раз ударило, хорошо, броня спасла. Плотно стрелы сыпятся. Повезло, что не по позвоночнику попали. Нечего зад выставлять. А синяки пройдут.
– Боярин! Пора! – привёл в себя пронзительный крик пушкарей. Можно стрелять, до защитных щитов хазарам совсем ничего осталось. Оглянулся в сторону лестницы, увидел в тёмном проёме бледное лицо старшины, кивнул, оскалившись.
Ударил по ушам хлёсткий залп четырёх пушек, запоздало я раззявил пересохший от крика рот, потряс оглохшей головой. Забыл, обо всём забыл, увлёкся стрельбой. Военачальник из меня, как из дерьма пуля. Пора брать себя в руки и начинать трезво мыслить!
Шагнул в сторону, освобождая амбразуру мигом подскочившему бойцу, одновременно оглядываясь, и чуть не упал, упёршись ногой в какое-то препятствие. Опустил глаза, не веря им, повёл головой из стороны в сторону. Палуба плотно ощетинилась впившимися в настил стрелами, шагу сделать некуда. Если бы не щиты, нас всех бы положили. И так хазарские стрелы нашли свои жертвы в наших рядах, смертельным жалящим ливнем пройдясь по палубам, находя уязвимые прорехи в доспехах. Стоило только оступиться и высунуться из-за укрытия, как льющийся сверху железный дождь сбивал с ног. Зад до сих пор не проходит, онемел. Тем, кто находился на земле, повезло больше.
