— Это был самый идиотский бой, который я когда-либо видел! — донеслось до меня из грота.
— Это ты не видел, как однажды нашего журнального фотографа Жеку несли пьяного драться… — произнесла я на полном автомате, еще не до конца осознав: я, несмотря ни на что, живая!
В углу озадаченно замолчали. Видимо, усиленно представляли описанную мной картину.
Наконец я пришла в себя. Благо этому процессу очень способствовала отрезвляющая боль.
— А что это с ним? — кивнула в сторону стражника, что так и не сумел насадить на нож добычу, которая для него оказалась слишком верткой, как и всякая уважающая себя журналистка: нас так просто, без рукавиц из дикобраза, не возьмешь.
— С ним случилась кровь чернокнижника. Она ядовита для большинства живых существ, ибо отравлена демонской сутью. Хотя, если бы этот дракон был в истинном, а не человеческом облике, его бы не проняло…
— Что, пробовал? — уточнила я по профессиональной привычке задавать вопросы, а не сыпать ответами.
— И не раз. Как-то почти целого чернокнижника на это дело извел. Но для крылатой ящерицы и полкружки крови проклятого мага — что комариный укус. А в людском облике драконы почему-то предпочитают не воевать.
— А что с тем чернокнижником стало, у которого ты кровь брал? — Меня разобрал интерес. Хотя, может, приступ любопытства напал из-за дикого чувства голода, от которого кружилась голова?
Желудок заурчал, едва взгляд упал на кругляш копченой колбаски, сиротливо валявшийся на камнях. Ее, как и ковригу хлеба, и миску с кашей, принес старший охранник. Теперь же здоровенная опрокинутая миска изгваздала перловкой все вокруг. Заляпало даже две деревянные ложки, неприкаянно лежавшие у самого входа. Впрочем, на варево я и не претендовала.
А вот колбаска… Я подняла копченость, обдула с нее песчинки. Потом то же самое проделала с ковригой, памятуя, что быстро поднятое не считается уроненным. И вообще, пусть в этом гроте все будет, как в йогурте: если тут и обитает какая бактерия, то она непременно целебная.
С такими мыслями и вгрызлась в свою добычу.
— Ты что делаешь? — изумился драконоборец, видимо, решивший, что его единственный шанс на свободу сошел с ума.
— Заедаю стресс, — честно призналась я, занимаясь, впрочем, не только процессом захвата в плен калорий, но и ковыляя к Умару. Надо же освободить этого героя…
Увы, делать это, держа в одной руке колбасу, было жутко неудобно.
— Слушай, а может, ты сам? Ну, замок вскроешь… Я пока поем. А то сейчас от голода в обморок упаду! — С такими словами я подняла с пола импровизированную отмычку, которую так неосмотрительно обронила рядом с сапогом Умара, когда потянулась за булыжником — лучшим средством для затыкания чернокнижных ртов.
Повертела спицу в руке да и вложила в ладонь драконоборца.
Прославленный герой последней войны с сомнением глянул на нечаянный презент, потом на меня, жующую кусок колбасы, и честно попытался поковыряться в замке.
Первой не выдержала я — отложила калорийную ароматную добычу:
— Ну кто так замки вскрывает! Ты же его не открыть пытаешься, а закрыть. С твоим усердием сейчас внутри заклинит то, что даже заклинить не может! Да если бы твой отец к твоей матери подкатывал, как ты к этому замку, великий драконоборец Умар Ружримский до сих пор был бы в проекте!
Решительно отняла импровизированную отмычку.
Мы стояли близко. Дыхание блондина касалось моего уха, а вкрадчивый голос — сознания.
— Он сбежал. — Голос Умара казался таким непринужденным, я бы даже сказала, слегка заигрывающим, словно мы совершали послеполуденную прогулку в парке и вокруг нас не наблюдалось даже пробника мелкой неприятности.
— Кто? — не поняла я, впрочем не отрываясь от процесса взлома.
— Тот чернокнижник, кровь которого я брал для драконьих гарпунов. Удрал, когда шло одно из сражений. Наверняка точно так же отомкнул оковы и утек. И знаешь куда?
Знать мне не хотелось совершенно. То ли полусытое благодушие подействовало, то ли увлек процесс изнасилования замка спицей.
Мои нервы вопреки законам физиологии, похоже, решили реинкарнировать и сейчас давали о себе знать легкой дрожью пальцев, напоминая, что времени у нас в общем-то в обрез.
Зато Умара прорвало на поговорить.
Не дождавшись моего ответа, он продолжил:
— Представляешь, этот стервец сбежал. Причем в монастырь. И ладно бы в женский. Это я хотя бы понял. Так нет, в мужской! Даже постриг принял. А сейчас успешно продвигается по карьерной лестнице, стал старшим дланником той обители.
Только когда он договорил, дополнив свой рассказ смешком, я поняла, что так Умар пытался поддержать меня. Прославленный и бесстрашный герой, гроза драконов, боялся женской истерики. Надо полагать, небезосновательно. Видимо, все же сказывался опыт общения с женским полом. Или просто у драконоборца был весьма развит инстинкт самосохранения…
Лязгнул замок, оповестив о том, что Умар свободен. Но он отчего-то не спешил. Стоял рядом, чередуя шумные вдохи и выдохи. На миг даже показалось, что дышит не воздухом — мной.
Тонкие чуткие пальцы коснулись подбородка, заставив меня запрокинуть голову.
— Ты самая сумасшедшая девушка из тех, каких я встречал. Если только выберемся, знай, ты будешь моей. Не отпущу. Ибо второй такой же чокнутой, как и я, в этом мире не встретить.
Захотелось ударить этого самодовольного мерзавца. Будь он хоть трижды герой и архимаг.
— Моей. Не любовницей. Не спутницей или подругой. Только женой. И это вовсе не из-за твоей змеи на шее. Это кнесс Верхнего предела ради печати готов продать душу ахинтам бездны… — Он оборвал сам себя.
Мне же захотелось съездить по этой наглой самоуверенной физиономии. Но слова порой жалят больнее кулаков.
— Твоей женой будет Ярика. — Я постаралась изобразить транс. Провидица я или нет? Ну хотя бы по легенде.
Не знаю, сошли ли мои выпученные глаза и окаменевшее лицо за пророческий экстаз пифии, но я честно старалась.
Пальцы на подбородке разжались. Умар шагнул в сторону, подобрал остатки моей колбасы.
Я подняла с камней оброненный в бою со стражником кинжал и облегченно перевела дыхание, но, как оказалось, рано расслабилась. Послышались бряцанье,
