Как я ни силилась, собрать всю картинку воедино не получалось: нагой Всесильный царил безгранично, он забрал у меня все мысли. Вот Янеша, ежась и переминаясь с ноги на ногу, пробует пальцами ноги колкий бурлящий поток – и серебристая рыбка ее тела, тоже совершенно оголенного, заласканная пологим утренним светом, вся трепетала от предвкушения ледяной воды.
Шальмо. Рид немыслимый, прости мне мое недостойное, мое преступное глазение, но какой красавец! Нет, не с таких тел дерри лепили когда-то свои пасторали – оно было кряжистым и узловатым, как платан, но Шальмо был в каждой точке своей звериной фигуры, я видела, сколько его там, внутри тела, и из-за этого, только из-за этого, смотреть на него хотелось еще и еще. Оно вписывалось в лазурь неба, в завороженность леса, в прозелень старых камней над водой, будто принадлежало им всегда. Мы принадлежим им всегда. Нас учили, что человек – вершина творения, владыка природы, но каким же сиротливым и слепым показалось мне тогда это владычество! Обращенная к мутноватому зимнему солнцу грудь, раскинутые над кипящей водой руки дышали силой и безусловной властью над собой. Вот какого царствования захотелось мне! Большего не нужно – и быть не может. Шальмо вновь взобрался на черный валун у воды, выпрямился во весь рост. Царь царей.
Чары этого видения развеяли Ануджна с Лиданом – фонтан ледяных брызг окатил Шальмо с ног до головы, и он с тигриным рыком ринулся в воду как раз между ними. Все смешалось в шумной потасовке, замелькали руки, ноги, спины, плети мокрых волос. Я вдруг поняла, что совершенно по-детски счастлива – даже просто подсматривая за ними. А если мне к ним? Нет, ну это уже ни в сахарницу, ни в сухарницу. Ну вот как тут разрешить себе видеть-слышать то, что вижу, слышу каждое мгновение в этом заколдованном месте? Пожелать я себе могла бы лишь одного – не обрести ответы, а растворить вопросы. Удивление – награда скучных взрослых. Хотелось из-умляться – быть без ума.
Глава 15
К завтраку я опоздала – и от этого нисколько не смутилась, как ни странно. Вошла в залу, когда трапеза была в самом разгаре, но никто мне эти прокисшие мгновения на вид не поставил, хоть я неуклюже и с грохотом отодвинула кресло и чуть не сбила со стола доверху налитый молочник. Я замерла, уныло ожидая чего-нибудь «милого» от Шальмо, но он даже не повернул головы – беседовал с Райвой о прелестях фруктов со сливками.
Облегченно вздохнув, я принялась за чай. Меня вдруг озарило: иногда чем меньше извиняешься, тем проще окружающим извинять твои оплошности. Или даже вообще не замечать их. Герцог, драгоценный, не замечайте и вы меня подольше, пожалуйста, ну что вам стоит?
– Делаете успехи, меда Ирма! – Моя последняя мысль была крайне опрометчивой. – Да-да, и незачем таиться. И бояться тоже незачем.
«Сей миг главное – ни о чем не думать, ни о чем не думать», – заметалось у меня в голове, и я уцепилась за эту мысль изо всех сил. И тут же мне в затылок прилетело недовольное Шальмово брюзжание:
– Ох, Ирма, ну послушайте сами себя – мне даже вслух не перекричать это ваше «ни о чем не думать».
– Довольно, Шальмо, вы превышаете полномочия, – прервал его Герцог ровным тоном, но Шальмо немедленно и прямо-таки ощутимо унялся. – Как вы себя чувствуете, меда Ирма?
Прохладный покой и безмятежность Герцога, будто невидимые внимательные пальцы, расслабили некий незримый корсет на мне, и я вдруг исполнилась такой игривой веселости, что готова была забраться к нему на колени, как в детстве к отцу. Щетина, которую я уже научилась молниеносно отращивать в присутствии Шальмо, втянулась мне под кожу, и я, осмелев, поделилась с медаром Эганом своим восторгом от Рассветной Песни. То, что происходило сразу после, я постаралась целиком выпихнуть из головы. Не хватало мне поучений – или, еще хуже, жалости.
– Похвально, похвально. У вас все получается, как я посмотрю, меда Ирма. – Вот этого, простого и лаконичного ободрения мне как раз и хотелось, но я рано обрадовалась. – Однако я склонен подробнее обсудить вашу последнюю великосветскую беседу с медаром Шальмо, а также выводы, которые вы сделали из созерцания маленькой водяной феерии пол-аэна тому назад.
Я оторвала от лица льняную салфетку: казалось, она того или гляди затлеет, так горели у меня щеки. Никогда еще столь сосредоточенно я не созерцала узор на столовом фарфоре.
– Да, фион Герцог, разумеется… Извините, фион Герцог.
Последняя моя фраза утонула во всеобщем веселье.
«Они здесь неприятно много хохочут», – подумалось мне, и всем немедля стало еще смешнее.
– Меда Ирма… – Лидан едва мог говорить сквозь смех. – Ваше присутствие… ваше присутствие – неоценимый подарок в этом скучнейшем из замков!
– Не обращайте на них внимания, сокровище вы наше… Это все – совершенно любя!.. – добавила Ануджна, сверкнув всеми своими белоснежными зубами.
– Избыточный смех во время трапезы вредит пищеварению. – Слова Герцога немедленно утихомирили учеников, но лесной пожар их веселья все еще потрескивал сучьями – все продолжали хихикать исподтишка. – Не смущайтесь и не сердитесь на них, милая Ирма… Терпение, фионы, – и кое-кто из вас, весельчаков, еще отведает ее перца, помяните мое слово. – Медар Эган обвел стол лукавым взглядом. На ком он дольше задержался, не возьмусь сказать, но, кажется, я все-таки успела заметить.
Когда все поднялись из-за стола, я попыталась улизнуть потихоньку вместе с дамами, но то была наивная неумелая попытка увернуться от неизбежного. Герцог позволил мне дойти до самых дверей – и совершенно спокойно окликнул меня:
– Вы обещали мне разговор, меда Ирма. – Я замерла как вкопанная. – Только не повторяйте вашего «извините, фион Герцог», м?
– Да, фион Герцог…
За моей спиной закрылась дверь, но я все-таки расслышала, как прыснул несносный Шальмо.
Глава 16
– Расскажите же мне, что такого случилось с вами, пока Шальмо… э-э… выказывал вам знаки внимания нынче утром в аэнао?
Ну вот, опять я смущаюсь и робею перед этим человеком. Нашу гадкую перепалку с вамейном он изволит именовать «знаками внимания»? Что, Рид Великий, он имеет в виду?
– Прошу простить меня, фион Герцог, быть может, вы неверно осведомлены, но Шальмо меня очень огорчил – оскорбил совершенно ни за что и прилюдно.
– Нет-нет, я не сомневаюсь в достоверности того, что услышал о
