– Он мерзавец и трус, пытавшийся принести ее в жертву, а затем, когда из его затеи ничего не вышло, решивший вывезти ее из города!
На этот раз сталкер ответил не сразу, и прежде чем он заговорил, Гончая впервые разглядела на его лице работу мыслей.
– То-то мне показалось, что ему плевать на то, что будет с девчонкой.
– Что вы сделали с моей дочерью?!
Гончая впилась взглядом в лицо собеседника, фиксируя смятение, растерянность, волнение и страх – верные признаки лжи.
– Ничего мы с ней не делали. Я ее толком-то и не видел. Она, вроде, без сознания была, так? Мы дрезину запускали: завели, выкатили на пути, потом спустились за девчонкой в подвал, а там уже нет никого.
– Никого?
– Девчонки нет, а тот тип, что ее караулил, мертвый валяется.
В мозгу Гончей раздался тревожный звонок – Стратег рассказал про двух погибших телохранителей!
– Второй в тот момент где был?
– Охранник-то? А я почем знаю? Наверное, с тем, в меховом прикиде, который не отец.
Гончая мучительно соображала. По словам Стратега, погибли оба охранника. Значит кто-то из них, или бывший босс, или сталкер, – врет. Либо Стратег спьяну просто что-то перепутал.
В этот момент на посту вновь зазвонил телефон. Начкар снял трубку, выслушал говорящего и, прикрыв нижнюю часть трубки ладонью, крикнул сталкеру:
– Шахтер! Наши про тебя спрашивают, что ответить?
«Шахтер! – мысленно повторила за ним Гончая. – Не Шофер и не Шафер. Шахтер».
– Скажи: ушел к смежникам. Если до вечера не вернусь, искать не надо. Все равно хрен найдете.
– А если раньше не вернешься? – усмехнулся начкар, но сталкер не поддержал его шутку.
– Пора мне, – сказал он, обернувшись к Гончей. – Позже договорим.
– Сейчас договорим! – с нажимом сказала она. – Я иду с тобой.
– Прикид свой побереги, – хмыкнул сталкер.
Гончая схватила его за отворот куртки и развернула к себе лицом.
– Ты, видно, не понял: я ищу свою дочь!
– Э! А как же твое послание?! – крикнул с поста начкар.
Но его слова Гончая оставила без ответа.
* * *– Да там все странным было! Не задание, а излом да вывих, – рассказывал сталкер, пока они вместе шагали по переходу. – Двадцать лет в метро как-то ведь прожили без разведки железных дорог на поверхности. Никому она не сдавалась, разведка эта. А тут вдруг внезапно понадобилась…
Ладно, проедем, говорю, мы на дрезине, сколько сумеем, девчонку обморочную с собой зачем брать? Так и спросил. Этот, который не отец, сразу нахмурился, а президент наш отвечает: мол, это не твоего, то есть моего, ума дело. Типа, куда бы мы ни заехали, девочка должна быть с нами. Тот, в меховом куртане, еще добавил, чтобы с нее глаз не спускали.
Мне даже показалось, что он ее боится. Не так, как взрослый может бояться ребенка, а по-серьезному, до ужаса. Будто это и не девочка, а жуткий монстр, который в любой момент сожрать может. Потом еще наговорил всякой байды про то, что нужно уехать как можно дальше, чтобы там, вдалеке… Он так и сказал: на максимальном удалении от Москвы провести детальную разведку. Но я понял: он просто не хотел, чтобы мы быстро вернулись, а может, вообще вернулись.
Загрузились, конечно, по полной! Я когда столько припасов увидел: жратва, патроны, плитка газовая одноконфорочная и пятилитровый баллон к ней – представляешь? – глазам не поверил. Даже не представлял, что у нас все это есть! Да и не было! Наверняка половину или больше с Ганзы притащили. Парни мои тоже рты раскрыли, глядят на это добро – слово сказать не могут. Понемногу все же очухались, движок на дрезине запустили, проверили все как положено. Я их наверху оставил, а сам – в подвал, за девчонкой.
Спустился, а там только охранник мертвый, а ее – и след простыл… Ты прости, она дочь твоя все-таки, но я тогда подумал, что это она мужика того грохнула. Грохнула и сбежала. Я так и не понял, отчего он умер. Не только я – никто не понял. Не от ножа и не от пули, зубов там или когтей – ран вообще никаких, и одежда нигде не порвана. Лицо только белое – не бледное, а именно белое! – глаза вытаращены и пена на губах.
– Врачам тело показывали? – спросила Гончая.
Шахтер кивнул.
– Показывали. И врачам, и этому, твоему, в мехах. Но тот и смотреть не стал. Как узнал, что девчонка пропала, тут же сбежал куда-то. Больше я его не видел.
Сталкер говорил спокойно и размеренно, без внутреннего напряжения, не частил и не путался в деталях. К тому же его рассказ подтверждался словами Стратега. Гончая готова была поверить Шахтеру и поверила бы, если бы не разница в числе погибших охранников и не загруженная баснословным богатством, которое досталось сталкерской команде дрезина.
– Повезло, значит, вам, – сказала она.
Тот недоуменно покосился на нее. Она специально смотрела вперед, но заметила его брошенный украдкой взгляд.
– В чем повезло?
– Ехать-то никуда не пришлось.
– Да, наверное, – он потер подбородок. – Хотя, я бы прокатился на дрезине с ветерком. Надоело уже на своих двоих по округе плюхать, а места здесь поганые: набережная, вокзал, опять же. Да и добра жалко.
– Какого добра?
Шахтер остановился, словно уперся в невидимую стену, а когда Гончая, сделав вид, что не заметила этого, шагнула дальше, крикнул ей в спину:
– Я тебе о чем толкую?! Вообще, что ли, ничего не помнишь из-за своей пропавшей дочери? Дрезину таким добром набили, что мне с парнями и не снилось! А пока мы девчонку по подвалам искали, механики загнали дрезину обратно в стойло и всю поклажу выгрузили.
– Куда выгрузили?
– А я знаю? – сталкер пожал плечами. Этот жест и небрежный тон выглядели очень убедительно. Похоже, мужик не врал. – На склад куда-то, в стратегический резерв. Это президентская заначка, если по-простому.
С остальными вопросами, а у Гончей их скопилось немало, пришлось повременить – они вышли на платформу и вновь окунулись в людскую суету.
– Я слышала, отсюда люди разбегаются, – сказала она, перехватив испуганный взгляд проходящей мимо женщины.
– Есть такое, – нехотя ответил Шахтер. Он уверенно пересек платформу и направился к служебным помещениям, где у входа маячил местный часовой.
– А почему?
– Потому что паникеры. Кто-то слух пустил, а они поверили и побежали, как крысы, – пробурчал сталкер.
Чувствовалось, что ему не хочется отвечать. Но Гончая отступать не привыкла.
– Какой слух?
– Да мало ли в метро слухов? – отмахнулся тот. – Только и слышишь: бу-бу-бу, бу-бу-бу! Что, теперь всему верить?
Он специально ускорил шаг и, подойдя к часовому, спросил:
– Не возвращались?
Солдат помотал головой.
– Вода ушла – значит, слив прочистили. А назад никто не вернулся: ни наши, ни ваши.
– Ладно, открывай, раз такое дело. Гляну, что там да как.
Шахтер старался казаться спокойным, даже беззаботным. Часового ему, пожалуй, удалось обмануть, но Гончая безошибочно определила, что на самом деле сталкеру
