Они снова были одни, в темноте, и лишь у тропинки топтался конь мэра, который то и дело всхрапывал и жалобно ржал.
Одно в этом всем понял Тео.
Их спас Вангели.
Как он узнал?
Неизвестно.
Но все же пришел.
«Черт возьми…» Перед глазами Теодора вновь встал образ отца… Не нынешнего Вангели-мэра, а именно отца. Тео попытался прогнать видение, нутром понимая: это не так просто…
И все-таки с того момента как Вангели появился с факелом, преграждая тени дорогу к Тео и Санде, и до самого последнего мига, когда отвернулся, чтобы перескочить могилу, он не посмотрел на него, Теодора, ни единого раза.
Словно сына не существовало.
Издали донеслось гудение — такое же долгое, тревожное, как пение рога Вангели. Отчего-то клич зарождал в душе волнение и предчувствие. Гул рога пронесся над кладбищем, всколыхнув звездную темноту — и, кажется, даже комета вздрогнула в зените от того, что услышала этот таинственный звук. Теодор повернулся к востоку — туда, где высился проклятый дом, за которым начинался тракт, уводящий из Китилы дальше в Извор. За трактом высились неприступные и загадочные склоны Карпат.
Он внимал долгому гулу, и в этот момент из темноты появилось несколько черных всадников. Они мчались, перескакивая через могилы, и каждый держал в руках горящий факел. Всадники — Теодор насчитал пятерых — промчались мимо, лишь последний чуть задержался, пламя выхватило из темноты его лицо, и Теодор с удивлением заметил, что это был юноша его возраста.
Юноша грозно вскрикнул:
— Igni!
Тео лишь округлил глаза.
— Igni?
Увидев, что Тео не понимает, юноша тронул поводья и помчался нагонять других всадников. Несколько секунд спустя над кладбищем раздались крики, было слышно, как несколько людей перекликаются, кто-то свистнул. Снова загудел рог. Вдруг из темноты возник еще один факел, а следом послышалось знакомое позвякивание — это спешил к ним Змеевик.
— Тео, Санда!
Парень бросился к ним, пристально разглядывая при свете пламени.
— Вы целы?
Тео до сих пор находился во власти странного, полного ненависти клича — будто какой-то частью души ушел в мир иной. Теперь же свет факела ослепил его. Но Вик словно нарочно светил в лицо, прогоняя тьму:
— Все хорошо. Мы расправились с ним. Охотники проверят кладбище — но, кажется, нелюдимец был один… Пойдемте со мной.
Словно в тумане, Тео побрел за парнем. К ним подъехал один из всадников, быстро спешился и развернулся к Вику. Тео узнал своего ровесника. Незнакомый юноша протянул руку, и они обменялись со Змеевиком рукопожатиями, как старые друзья.
— Igni…
— …et ferro!
— Рад встрече, Вик.
— А где Иляна?
— Чуть отстала, скоро пригонит лошадей.
— Нам нужно больше. Со мной трое.
Парень округлил глаза:
— Ты говорил, только один…
Вик покачал головой, и косички его тревожно зазвенели.
— Обстоятельства изменились. Теперь у нас другая цель.
Взгляд юноши скользнул по Тео и Санде, переметнулся к Шныряле — девушка, отряхиваясь, тоже семенила к ним. Вик посветил на Тео и Санду факелом.
— Вот мой спутник, о котором я говорил. И его двое друзей.
— Меня кличут Герман, — звонко произнес юноша.
— Это Дакиэна…
— Шныряла!
Вик пропустил ее слова мимо ушей:
— Санда Стан и Теодор Ливиану.
Взгляд Германа был ясный и светлый, блестящие в свете факела глаза казались огромными, как у зайца. Надо лбом торчал вихор — волосы непослушные, буйные, порядком отросли, — и кое-где Тео приметил блеск колечек, вплетенных в косицы — такие же, как у Вика. Сам юноша был хоть и невысокий, но очень бойкий и юркий, явно не нежитель.
Глаза Германа задержались на шраме Тео, и от этого пристального взгляда ему стало неуютно. Он нахмурился в ответ и посмотрел на парня в упор — и знал в этот момент, что его взгляд не сулит ничего хорошего. Но Герман тут же взял себя в руки и ответил прямым взглядом, чистым и смелым.
Внутри этого мальца был стержень.
В стороне послышался цокот копыт, и юноша встрепенулся. С запада через кладбище шагал еще один Охотник, ведя за луку двух лошадей. Когда он приблизился и откинул капюшон, Тео с удивлением увидел, что это не Охотник, а… Охотница.
Девушка окинула друзей холодным взглядом, словно плеснула водой в лица — такие пронзительные были у нее глаза. Они с Виком поздоровались, и незнакомка остановилась подле Германа. По плечам девушки струились длинные рыжие волосы, также заплетенные в косицы. Чем-то они со Шнырялой были схожи, но все-таки различались. Эта была красива: от точеного лица будто веяло прохладой, из-под тяжелых синеватых век смотрели молчаливые голубые глаза, взрослые и понимающие. И во всей ее внешности чувствовалось что-то зрелое: будто прожила она гораздо больше лет, чем ей было. Впрочем, стоило только заметить выбивающийся из-под плаща рыжий мех, как все становилось ясным.
Девушка была нежительницей. Перекидыш-лиса.
— Кажется, у нас не хватает лошадей, — обратился к ней Герман. — Поедешь со мной?
Девушка приподняла бровь и кивнула:
— Ладно. Но почему вас так много? Ты говорил, только один молодой господин.
— Сейчас объясню, — ответил Вик.
Вскоре возвратились Охотники. Всего их собралось шестеро, в основном взрослые люди. Все мужчины, кроме Иляны. И — совпадение или нет? — трое живых и трое нежителей. Тео начал догадываться…
Змеевик пустился в объяснения, утаив главную причину их путешествия.
Еще когда друзья поднимались по ступеням из гробницы игрока, они заспорили. Продолжать поиски или нет? Следующая могила находилась в Сигишоаре — южнее Китилы. Они могли добраться туда с Охотниками, но Шныряла ни в какую не хотела продолжать поиски Алтаря. И Тео ее отчасти понимал. Но все же…
Охотники глядели на них тяжелыми, хмурыми взглядами. По истрепанным одеждам и сапогам, облепленным грязью, Тео стало ясно: это скитальцы. На горделивых, но затаивших печаль лицах кое-где белели шрамы. Глаза смотрели прямо и ясно, что у живых, что у нежителей. Лишь Иляна
