Харман покосился на нежителя в волчьей шкуре.
Змеевик вспыхнул:
— Вы знаете, кто я, знаете, скольких я убил! — Он указал на свои косы. — По кольцу на каждого нелюдимца! Я охранял Китилу и другие города годами! Годами! — Вик нехотя повернулся к Вангели. — С ним.
— С садистом из Китилы… — неверяще проговорил Тамань — Черт бы меня побрал, Змеевик… А я-то думал, чего ты молчишь про напарника.
— Вы ничего не знаете! Ничего!
Тео почувствовал, как взгляд Вика от Вангели скользнул к нему. Но Змеевик вовремя спохватился. Вангели же, сощурившись, молчал и слушал их разговор. Он достал платок и вытер с лица кровь, а после вновь обменялся с Виком странными взглядами. Парень чуть кивнул.
— Он поедет с нами.
— Что-о-о?
Охотники снова зароптали.
— Я не могу сражаться в одиночку! — рявкнул Вик. — Так что вы либо со мной, либо без меня!
В этот миг лицо его будто вспыхнуло тьмой; за его плечами раздался странный звон — долгий и гулкий. Звон всколыхнул воздух, прошел волной сквозь тело и ухнул в землю, загудев в могилах. Вик коснулся заплечного мешка, затем вновь посмотрел на Охотников — и такого взгляда Теодор никогда не видел.
Во внешности Вика проступил змей: черты лица заострились, зеленые жилы проступили на коже рельефным узором. Зрачки превратились в щели, а за спиной, затмевая могилы, выросла тень гигантского змея. И Теодор ощутил тот же страх, что испытал когда-то перед Господарем Горы — почти животный, когда хочется бежать что есть мочи и спрятаться где угодно от надвигающейся грозы. Казалось, стоит Вику что-либо прошипеть, как отовсюду полезут-поползут бесчисленные гады, его войско.
Мертвый Господарь.
Вот кем он стал.
Теодор ехал на лошади, пытаясь не заснуть, — и в целом ему это удавалось: позади сидела Санда, обхватившая его руками, и, судя по всему, клевала носом — ее лоб то и дело тыкался в его спину.
Охотники спорили еще некоторое время, прежде чем прикусили языки; разговор был долгий и сложный. Тео и друзья слушали, многого не понимая из того, что говорил Змеевик. Но кое-что об Охотниках Тео уже знал от Вика…
Затем Теодору подвели лошадь, и он с ужасом понял, что придется ехать верхом, причем с Сандой: подготовили лишь одного коня. Иляну подхватил к себе на седло Герман — по-видимому, для них это было привычно. Они ехали как раз позади Тео и негромко переговаривались, иногда переходя на шепот. Чувствовалось, что у них долгие и доверительные отношения. Шнырялу же позвал к себе Вик, но девушка ни в какую не хотела садиться на лошадь:
— Животное верхом на животном — что это за новость? И вообще зверье боится нежителей!
— Эти не боятся, — пояснил Тамаш, указывая на своего коня, серого под стать его волчьей шкуре. — Впрочем, могу тебя понять: мне самому проще волчьим ходом. Однако так быстрее.
Услышав ободрение нежителя, Шныряла смирилась. Но когда Вик усадил ее перед собой, она так и вспыхнула:
— Эй… не прижимайся так сильно!
Вик нахмурился.
— Мне… — Шныряла еще больше смутилась. — Мне твои косы в лицо лезут!
Тракт уводил в сторону от Китилы, и отряд сперва ехал на восток. Темной молчаливой вереницей всадники пересекли мост над рекой, затем спустились по раздвоенной долине, зажатой справа и слева Карпатами. Тео не удержался и оглянулся: там, позади, горели огоньки Китилы — словно кто-то просыпал угли меж Карпатами. Он окинул прощальным взглядом город, который стал ему родным на время Макабра, и устремил взор дальше: где-то там, за горами, приютился его родной Извор… На миг сердце тоскливо сжалось, ведь Теодор никогда не отдалялся от дома настолько…
«Увижу ли я когда-нибудь Китилу вновь? — подумал он. — Лягу ли на доску под крышей проклятого дома? Кто знает».
Тео никогда не бывал в других городах Трансильвании. Лишь слышал о них от отца, когда водил пальцем по карте, а отец рассказывал — он-то успел попутешествовать. По каким делам — молчал.
Теперь же Тео предстояло путешествие в этот старинный и загадочный край, он наконец-то сможет увидеть свою родину во всей красе, полюбоваться местами, о которых знал лишь из рассказов и легенд…
Проводив Китилу прощальным взглядом, Тео потянул поводья и углубился за всадниками в звездную темноту. Мимо тянулись поля и сады, дальше — пастбища овечьих отар. Река, берега которой густо поросли ольшаником, осталась позади. Отряд запетлял по нагорьям — дорога то и дело огибала холмы. Тут и там в долинках прятались деревни и поселки, путь пересекали речушки, и приходилось перебираться по каменным живописным мостам. Тео все заглядывал в реки: в черной быстрой воде отражалась комета и Млечный Путь, раскинувший светящееся коромысло над землей.
Когда они оставили жилую местность, Теодор почувствовал себя как-то иначе. Была звездная ветреная ночь. Порывы трепетали в полах плаща, забирались под одежду и щупали прохладными пальцами кожу, вызывая мурашки. Санда, видимо, тоже замерзла и прильнула к спине Теодора, примостив голову у него между лопаток.
Он же все глядел по сторонам, не смыкая глаз. Горы мирно спали в наступлении нового дня — по обе руки от путников воздымались темные и величественные склоны Карпат, и когда Теодор глядел на вершины, у него перехватывало дыхание. Казалось, они остались во всем мире одни — он, его конь и спящая девушка позади, а также эти угрюмые люди, больше похожие на тени.
Тео оглянулся: позади всех в отдалении следовал Вангели.
Туманные очертания вершин поднимались высоко в небо, дотягиваясь до мерцающих древних созвездий. И Тео подумал:
