– Оно в наших руках! – утешил его Штольц. – Типография, печатное слово, нужное слово – вот путь к сердцу народа, которым пользовался Адольф Гитлер. И мы достойные преемники его опыта. Продолжайте работу, Леонид Павлович.
Работа продолжалась не один год, Штольц считался знатоком идеологии, и ему было нетрудно влиять на содержание листовок, подчищая их таким образом, что пополнение в Четвертом рейхе лишь чуть превосходило естественную (и неестественную путем казней тоже) убыль населения. Покровительство рейхсфюрера способствовало репутации. Агитационному отделу не хотелось штудировать книгу в поисках исторических параллелей восстановления величия Германии и прав на господство в метрополитене этой группы самых обыкновенных бывших скинов. Не было таких параллелей… Да и сам Ширшов никогда в электричках таджиков не лупил с риском глупо попасться, потому и являлся канцлером, которому не приходится руки пачкать. Но и допустить в агитках откровенных глупостей Георгий Иванович тоже не мог, ведь иначе Гусева отстранят от работы, а новый глава отдела может оказаться или слишком умным, или неподатливым.
***Гауляйтер Тарас Михайлович Банный обычно не церемонился, входя в любую комнату или палатку на территории Рейха. Как руководитель отдела службы безопасности Чеховской, он был «желанным гостем» везде. Только два места на стациях вызывали у него мандраж. И если благоговейный трепет перед рейхсканцелярией был вполне объясним, то нервный озноб перед встречей со Штольцем появился недавно. Однажды Георгий Иванович, зайдя в его кабинет по какому-то пустяковому поводу (а был ли повод?), как бы между прочим отметил, что знает о его мелких махинациях с дефицитными поставками продуктов с Ганзы. И что эта мелкая «шалость» в виде обогащения за спиной у рейхсверхушки и за ее счет весьма не понравится кое-кому… и не надо озвучивать, что сделает с Тарасом Банным его непосредственный начальник Сергей Шварц. Деловая бендеровская хватка пасовала перед ощущением надвигающейся опасности. Тарас, нисколько не стесняясь подчиненных, сразу предложил Штольцу поделиться, справедливо полагая, что иметь часть – это гораздо лучше, чем не иметь ничего или, что еще хуже, быть мертвым. Он знал крутой нрав старшего Черного, которого опасался еще в юности и догадывался, что обычной «товарищеской» трепкой, практикующейся в их банде в те добрые времена, дело не обойдется. А эта паскуда – Штольц лишь растянул свои узкие губы в хитрой улыбке и, не ответив, вышел, оставив Банного одного в тяжких думах. По сути, они были равны в должностях, а после этого разговора Тарас Михайлович не мог похвастаться, что будет достоин чистить штандартенфюреру сапоги. Собственно, это и послужило причиной того, что Банный стал собирать на Штольца материал. Вот только результат его труда был пока нулевой.
И вот теперь, задержавшись перед дверью его аналитического отдела, он испытывал не просто мандраж-волнение, но страх. Ему было стыдно себе в этом признаться, но Тарас боялся этого блеклого немца. Он стоял перед дилеммой: качественно выполнить свои служебные обязанности, что требуют этого разговора, или плюнуть, не связываться, ведь Георгий Иванович крепко держал его за очень нежное место, не давая не только свободы действия, но и даже возможности сосредоточиться. И тот факт, что он что-то там подозревает, совершенно не внушал Тарасу уверенности. Его подозрения совершенно не компенсировали того реального компромата, что был в руках у Штольца. Тем более что, кроме подозрений, у начальника СБ Чеховской ничего не было. Не было фактов, которыми можно прижать эту «скользкую рыбу», чтобы уравновесить информацию о его «небольшой шалости».
Банный несколько раз поднимал руку, чтобы постучать или толкнуть дверь и зайти без предупреждения, как обычно привык делать. Так и не определившись, он бессильно опустил руку. Безвыходная ситуация бесила его, а на раскрасневшемся от напряжения лице блуждала беспомощная улыбка. Таким красным и тупо улыбающимся застал гауляйтора штандартенфюрер, неожиданно распахнув дверь.
– О, Тарасо Михайлович, очень рад. Чем обязан визиту столь высокого гостя? – Штольц, сделав шаг в сторону, пригласил гауляйтера в кабинет.
Как Банный ненавидел эту его вежливую трескотню, за которой плещется океан змеиного яда! С каким бы удовольствием Тарас растер кулаком эту хитрую ухмылку. «И имя же мое, паскуда, произносит как у нас на незалежной. Специально, наверное, чтобы лишний раз подчеркнуть, что он червь книжный, а я быдло безграмотное». В его кабинете, покрашенном светлой краской для экономии электричества, не было ничего примечательного. Стол, на котором лежал экземпляр книги Адольфа Гитлера и еще какого-то немца, какого Банный разглядеть не успел. Придраться было абсолютно не к чему, и гауляйтер лишний раз сделал в мыслях пометочку об очередном проигрыше в их со Штольцем заочном соревновании. Собрав остатки сдержанности, Банный произнес:
– Я к вам по делу, Георгий Иванович.
– Слушаю вас, Тарас Михайлович. Вы же знаете, я всегда очень рад помочь вам.
«Да, рад он, как же, спит и видит, чтобы подойти к тюремной камере и посмотреть на мою разбитую морду». Мысли эти мешали Банному настроиться, поэтому, чтобы оформить следующую фразу, ему потребовалось некоторое время, и Тарас был уверен, что Штольц прекрасно все понимает и глубоко в душе смеется над потугами собеседника.
– У нас тут пропали два человека со станции, брат с сестрой, Гордеевы. И мне сообщили, что девушку увел ваш сотрудник. Вы понимаете – это мой долг…
– Конечно, понимаю, уважаемый гауляйтер. Но насколько я знаю, станция Пушкинская не в вашей юрисдикции, а герра Вольфа… – Штольц многозначительно замолчал и, выдержав паузу, в которой Банный покраснел еще больше, приобретая оттенок созревшего баклажана, продолжил: – Можете успокоиться, девушка Катарина Гордеева проходит на данный момент проверку для зачисления в штат наших сотрудников. Между прочим, она выходит замуж за нашего обер-офицера. А что касается ее брата – Сергей Гордеев выполняет важное задание за пределами Рейха, содержание которого я, по понятным причинам, вам рассказать не могу. Вы удовлетворены?
– Вполне…
«Врет ведь… чувствую, что врет. Ну, ничего… я подожду. Я злой, и память у меня хорошая».
– У вас все? Может, что-нибудь еще? Может, все-таки зайдете?
– Нет, пожалуй, это все. Ситуация разрешилась. А то я волновался в связи с инцидентом в туннеле. Вы же слышали?.. Как вы думаете, может, это вояки с Полиса что-то новенькое нам преподнесли?
– Да, я в курсе. Жуткая история. Не думаю, что это Полис, но на всякий случай распорядился закрыть перегон, до выяснения обстоятельств. Вы же не против? – Штольц снова улыбнулся. Он понимал, что Банный пытается осторожно прощупать информацию, но пока действует наугад, пытаясь хоть что-нибудь зацепить в «мутной воде».
Натянутость ситуации разрядил вестовой. Появившись, словно чертик из табакерки, в открытой двери, своим «Хайль» он прервал затянувшуюся паузу. Вручив обоим офицерам пакеты,
