Прошлое уже и без того достаточно отняло у нее – она не позволит ему вторгаться в ее взрослую жизнь.
Она открыла дверь слева от камина и вошла в столовую. Джолион и Сара уже сидели за столом красного дерева. Парчовая обивка на стенах, желтая, как одуванчики, бросала отсвет на их лица, придавая коже нездоровый оттенок. Когда Элси вошла, оба они сняли салфетки с коленей и встали.
– А, вот и ты, – Джолион промокнул губы. – Боюсь, мы начали без тебя. Не были уверены, что ты спустишься.
Прозвонили старинные часы, стоявшие у стены.
– Полагаю, я должна жить, как обычно, – у нее дрогнул голос. Она осела на стул, подставленный ей Джолионом – как раз вовремя.
Прислуга жалась к буфету – убогая горничная Мейбл и женщина постарше, вероятно Хелен. Эта была жизнерадостная толстуха, с не сходящим с круглого лица ярко-алым румянцем – не иначе как результатом долгих лет стояния над чанами с горячей водой. Из-под чепца на висках выбивались ярко-рыжие пряди. Элси на вид дала ей лет сорок.
Старшим над служанками был высокий седовласый мужчина. При взгляде на него возникало подозрение, что он ни разу в жизни не улыбнулся.
Джолион разлил кофе, а Хелен тем временем подала яичницу-болтунью на тосте с селедкой. Однако от запаха опилок Элси все еще мутило. Она взяла вилку и поковыряла дрожащую яичницу.
– Мисс Бейнбридж как раз рассказывала мне о том, как проводила время в домике викария, – приподняв фалды фрака, Джолион занял свое место рядом с Элси.
Сара покраснела до корней своих жидких волос.
– Разве не любезно с его стороны, миссис Бейнбридж, было позаботиться обо мне? Несмотря на то, что он был так занят?
– Да.
– Он произвел на меня впечатление человека незаурядного, – заметил Джолион. – Полагаю, он рожден не для службы в церкви. Уж во всяком случае, не в фейфордской.
– О да, – закудахтала Сара, охваченная симпатией к предмету их разговора. – Он родом из богатой семьи, но ушел из дома ради того, чтобы трудиться и делать добро. Отец оставил его без единого пенни, но у него были небольшие сбережения. На них он и живет здесь, в Фейфорде. Приходилось ли вам слышать о подобном благородстве?
Элси положила кусочек в рот и стала медленно жевать. Это было ошибкой – скользкое яйцо вызвало рвотные позывы.
– С вами все хорошо, миссис Бейнбридж?
– Да, да. – Она поднесла к губам салфетку и незаметно выплюнула кусок. – Ну, а как ваше самочувствие? Вы оправились от вчерашнего недомогания?
– Да, благодарю вас. Сегодня я чувствую себя окрепшей.
– Рада это слышать. Думаю, на вашу долю пришлось слишком много похорон после кончины миссис Крэббли и ваших родителей.
– Ах, это так, – Сара сделала глоток чая. – Правда, на погребении миссис Крэббли я не присутствовала. Она была поразительно консервативна в некоторых отношениях и перевернулась бы в гробу, узнав, что на ее похоронах была женщина. Но мои родители… – Сара смолкла, уставившись в чашку.
– Руперт почти ничего не рассказал мне о ваших родителях, – осторожно сказала Элси.
– О, я едва ли смогу рассказать вам больше. Мне кажется, что Руперт знал их намного лучше, чем я. Они отослали меня к миссис Крэббли, когда мне было восемь лет, чтобы я постепенно привыкала быть компаньонкой. Мы, видите ли, никогда не были богаты, наша ветвь семьи. Была какая-то ссора между моим дедушкой и его отцом. Поэтому мы все работали. Родителям не хватало времени, чтобы заниматься мной, – Сара сделала еще глоток, точно чай придавал ей сил. – А потом их не стало. И хоронить их было не на что. Я бы так и не смогла их похоронить, если бы не Руперт… Он всегда был так добр ко мне, – внезапно охрипшим голосом продолжила она. – Ах, если бы…
В замешательстве Элси схватила вилку и отломила кусочек селедки. Она начала жалеть, что так пренебрежительно обращалась с бедной девушкой. Сара, может быть, глупа, как пробка, но она страдала.
– Мне так жаль.
Джолион прочистил горло.
– Мы понимаем, мисс Бейнбридж. – На Элси он старался не смотреть. – Мы тоже лишились родителей в раннем возрасте.
Сара замотала головой, так что из пучка выбились волосы.
– Не стоит долее на этом задерживаться. Но теперь вы понимаете, почему я так благодарна мистеру Андервуду и его прислуге за заботу обо мне. Вы знаете, что мистер Андервуд поделился со мной последней щепоткой своего чая? Я чувствовала себя ужасно, принимая эту жертву. У него в шкафу почти пусто. Только немного сахару и совершенно нет молока!
– Молоко! – Элси торжествующе нацепила кусок сельди на вилку. – Конечно, вот решение. Вот как я могу помочь деревне! Джолион, ты должен все разузнать. Я собираюсь взять корову.
Джолион поперхнулся своим кофе. Служанки у буфета пришли в движение.
– Какую корову?
– Ту корову, которую я видела по дороге сюда. Несчастное животное, вид у нее был такой, словно ей немного осталось. Чем больше я ее вспоминаю, тем больше уверяюсь, что она взывала ко мне о помощи. Я куплю эту корову, вылечу ее и откормлю, и тогда она начнет давать молоко. Мы даже сможем делать сыр. Этот сыр и молоко я буду отдавать жителям деревни, даром.
– Какая ты смешная, Элси. – Брат поставил чашку на стол. – Почему просто не раздать деревенским еду?
– По моему мнению, это будет для них менее унизительно. Ты так не считаешь?
Джолион широко развел руками.
– Неважно, как считаю я. Ты вольна поступать так, как тебе заблагорассудится. Но тебе придется обсудить это с мистером Стилфордом – вот он – или с миссис Холт и попросить их все разузнать. Я же вечерним поездом возвращаюсь в Лондон.
– Сегодня вечером!
– Боюсь, что так. Потолковав с джентльменами на похоронах, я осознал, что дело настоятельно требует моего присутствия.
– Но… – Как может он бросить ее здесь, одну, с Сарой? – Когда ты вернешься?
– Нескоро, я полагаю, – Джолион поджал губы; Элси поняла, что он не обо всем может говорить в присутствии Сары. – Извини, Элси. Но я должен непременно вернуться в Лондон. Ради фабрики.
И разве могла она хоть что-то возразить на такой аргумент? Она, отдавшая этой фабрике так много?
– Конечно. Конечно. Я понимаю.
* * *Когда коляска Джолиона съехала с гравийной дорожки, у Элси совсем опустились руки. Без него дом казался еще огромнее, еще пустыннее. Она слонялась по своей комнате и по летней гостиной, не находя, к чему себя приложить.
На небе клубились серые тучи. Ветер трепал деревья. Даже свет в доме был приглушенным и тусклым. Ей оставалось только слушать, как тикают часы, скрипят от ветра стены, да где-то внизу прислуга чистит камин.
Элси было неприятно оставаться в этом доме одной: ей все время казалось, что кто-то на нее смотрит.
