Ан-Авагар стал спускаться дальше, уверенный, что этот проклятый артефакт наверняка хорошо спрятан в обозе войска, а вокруг него – куча седобородых маго-в.
Однако это самое гудение, так досаждавшее, пока он прятался в зарослях, вдруг стало слабеть и удаляться.
Не может быть, замер вампир, распластываясь на камнях. Это не артефакт, а артефакты! У каждого из воинов в красном!
Ан-Авагар аж зашипел со злости.
Что за напасть такая и откуда она взялась?
Впрочем, не важно. Пусть себе идут. Его они не заметили, а гномью дверь им нипочём не взломать.
Лбом побьются в несокрушимый камень и дальше пройдут.
Просто подождать…
Немного времени спустя загонщики и в самом деле наткнулись на его убежище. Торжествующе затрубили рога, и Ан-Авагар скрипнул зубами – слишком уж легко и просто удалось разглядеть спрятанную среди развалин старого замка гномью дверь.
И что-то они слишком уж спокойны, слишком деловиты. И что это они потащили наверх? Что за странные устройства и инструменты?
– Нашли! Нашли! – донёсся крик сверху.
Нашли. Кто бы сомневался.
Вскоре вокруг каменной двери возник уже целый лагерь, ставили большую треногу, горели костры, а вампир так и оставался на одном месте, сжимая кулаки и не в силах ни на что решиться.
У здешних явно что-то было именно против его расы. Кто бы мог подумать – в заштатном мирке, где и сила-то течёт еле-еле – и этакие устройства!
Хотя кто знает, может, именно потому они тут и созданы?
Ан-Авагар выпрямился. Кажется, они собрались взламывать двери?..
Уверенность, что «только лбы себе поразбивают» успела куда-то улетучиться.
Отводить глаза получалось с огромным трудом. Гудение и дребезжание в голове сделалось почти нестерпимым, однако вампир сумел пристроиться позади одного из торопившихся вверх по склону солдат; одно быстрое движение, хруст сломанных позвонков, и тело падает в кусты, а сам Ан-Авагар уже набрасывает на себя алый плащ и опускает на лицо стальное забрало.
В ушах мигом зазвенело так, что подкосились ноги.
Проклятье, эта штука где-то здесь, в самом шлеме!
Вампир чуть не сорвал его.
Нет! Надо хотя б подняться!..
Как же звенит, как гудит, словно сотни колоколов во всю мощь бьют набат у него в голове! Ноги у вампира заплетались, он никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным; скрежеща зубами, он кое-как дотащился до развалин, где суетившиеся воины как раз установили нечто вроде тарана на двух высоких треногах.
– Унутре оне, – жарко докладывал начальнику рябой вояка, снявший шлем. – Унутре, точно! Усе мы чуем!..
– Ломайте, – кивнул тот. Лицо у него было длинное, тонкое, породистое.
Вампир хотел бы посмеяться над потугами глупцов, не знающих, что гномьи двери не разбить никакими таранами, но не получалось.
Уж больно хорошо экипирована оказалась эта экспедиция, и местные явно знали, что делают.
– Тама она, значить, чародейница! – горячо продолжал рябой. – Упырь ей, значить, до́бычу таскаеть; а она яго на дело, значить, настропаляеть!
Сейчас я тебя самого настропалю, с яростью подумал Ан-Авагар.
Гнев поднимался, словно мутная волна, и от этого, казалось, даже унимался этот несмолкающий звон в голове.
Он не знал, что это за проклятые устройства, так на него действующие, и откуда они взялись; знал лишь, что нельзя дать им добраться до Клары.
Кто-то толкнул его в спину, кто-то грубо выругался.
– Эй, ты! Чего раззявился? Шевелись!
Ан-Авагар не ответил. Он шаг за шагом подбирался всё ближе к важному воинскому начальнику, отдававшему последние указания.
Его схватили за плечо, и тогда он рванулся с места, как мог рвануться только вампир.
Шлем отлетел в сторону, как и алый плащ. Голова военачальника взмыла высоко в воздух, оставляя за собой серповидный хвост багряных капель; тело стояло ещё несколько мгновений и затем мешком повалилось наземь.
Череп у Ан-Авагара, казалось, сейчас расколется от звона; он стремительно нагнулся, приник к жуткой ране, втягивая в себя хлещущую из перебитых артерий кровь.
Это помогло. Гудение, звон и помутнения не исчезли, но несколько притупились, словно отодвинувшись вглубь.
Он стремительным переворотом ушёл от копья, резким взмахом сбил с плеч ещё одну голову. Не помогут вам хитрые штуковины эти, куда вам против истинного вампира!..
Ан-Авагар не помнил, скольких убил. Может, десяток, а может, дюжину. Весь покрытый чужой кровью, он защищал каменную дверь так, словно за ней крылись все сокровища Упорядоченного.
Точнее, даже нельзя было б сказать, что именно заставило бы истинного вампира из гнезда Эйвилль Великой сражаться насмерть, даже не помышляя об отступлении.
Однако смерть предводителя отнюдь не обескуражила остальных воинов. Они подались назад, сдвигая ряды и ощетиниваясь копьями; громко звали на подмогу рога, снизу спешили новые и новые десятки.
Ан-Авагар успел наглотаться горячей крови, огонь весело бежал по жилам, однако теперь он оказался на виду, а зудение и звон в ушах вновь стали усиливаться. Обитатели этого места явно знали, как управляться с ему подобными, и не боялись потерь.
Вампир пошатнулся, перед глазами всё плыло. Он едва успел подумать, что надо бы, пока не подступились, обрушить возведённые треноги с тараном, как висевшее на цепях бревно качнулось и с громом ударило в каменную створку.
Развалины загудели, от кованого таранного оголовка посыпались искры. По двери побежали трещины.
Зарычав, вампир бросился на поддерживавшую таран конструкцию так, словно это была нежная девственница с непревзойдённо-редким, поистине деликатесным вкусом крови.
Они не пройдут!..
* * *Ирма Нарви очень спешила. В Междумирье, принципы устройства которого наставница госпожа Соллей успела объяснить лишь самым общим и беглым образом, творилось что-то жуткое.
Она не сразу сдалась на милость Серка; сперва, как могла, пыталась нащупать дорогу к замку госпожи Соллей и её братьев, но не преуспела.
Ирме хватило знаний и умений отыскать пресловутые «закладки» и понять, для чего они нужны, но не обезвредить их. А чем дальше уводил её Серко от обречённого мира, тем яснее она понимала, что обезвредить надо во что бы то ни стало.
Потому что они обратят всё во прах, и нет им дела, сколько погибнет при этом тамошних обитателей.
Совсем недавно ей было всё равно. Она сделалась ученицей могущественной чародейки – куда там несчастной Хюммель! – и весь мир оказался у её ног.
Какое ей было дело до тех, кто сгорел в покольском трактире?..
Но ты ведь и защищала Поколь, строго напомнила память. Вместе с друзьями-близнецами, детьми той самой Хюммель, которую ты так возненавидела.
И которая сработала для тебя Серка.
– А может, сумеешь привести к замку? – с надеждой спрашивала Ирма своего волка, однако тот лишь вздыхал и продолжал трусить по разворачивающейся у него под лапами тропе.
Ирме едва хватало умения поддерживать пузырь, в котором она могла дышать.
Потоки силы сходили с ума, меняли направления, устремлялись в разные стороны, почему-то напоминая Ирме слепых котят. Она понятия не имела,
