– Переживут. – Шпаковский погодя плавно притормозил и спрыгнул на снег. – Смотри, они пошли по уже известной дороге. Вряд ли станут сворачивать. Не знаю, ждут ли они нашей погони и возможна ли засада. Слышно-то вас будет, несмотря на туман, далеко.
– Да, – недовольно протянул Волков, вскинув голову на бельмо солнца, – уж лучше бы ночь была. ПНВ[63] в тумане практически не поможет.
– На, – Шпаковский извлёк из рюкзака кожаный чехол, – тепловизор. Этот в тумане ловит. Смотри, не пролюби. На свои кровные покупал к «Сайге». Не ёмпартный, «меркурьевский»[64], но хоро́ш. Такого теперь нигде не достать. «Калаш» у тебя новосуперский, как раз на «пикатини»[65] станет без подгонки.
– Пристрелять бы… – лейтенант уже прикидывал место крепления, – хотя дистанции у нас точно будут не снайперские. Спасибо.
– Ага. Пригодится – с тебя бутылка. Но не особо бы ты на тепловизор надеялся. По уму бы вам нарезать небольшой круг в обход и встретить с расчётом в упреждении. Скорость упряжки примерно двадцать километров в час. А то и того меньше. Не думаю, что они быстрей пойдут. Собачки подуставшие. Я остаюсь на судне. От экипажа старшим пойдёт подшкипер. Он у нас практически полярный следопыт, охотник и зверобой. И с лайками самоедскими, если что, справится. Прислушивайся к нему. Связь поддерживайте, не отключайтесь. Мы ж переживать будем, – начбезопасности хмыкнул, но эдак… на полном серьёзе: – Ладно. Там, поди, уже собрались. Поехали обратно.
Стояли, ждали, полукольцом, порыкивая газом.
Шпаковского сменил подшкипер, представившись:
– Александр.
– Добро. Тёзки, – пожал руку старлей и проорал: – Так. Всё, парни. По ко́ням! Выдвигаемся, держим постоянную связь. Я иду головным.
Шли вереницей друг за другом по проторенной санями дорожке, чтобы не налететь на торос или трещину, повинуясь головной машине, – подшкипер знал своё дело и скорость держал нормальную – почти 50 км/ч, и только снежная пыль шлейфом, пороша́ едущих сзади.
Когда отмотали десятку, Волков достал тепловизор и стал поглядывать, помня предупреждение о засаде. Воющий под седалищем двигатель, казалось, разносит весть об их кавалькаде на несколько вёрст вокруг.
– Ничего? – перекрикивая двигун и свист ветра, спрашивал подшкипер. И получив отрицательный ответ, шипел: – Уж больно шибко идут, гады. Успеем ли до кромки?
Первые признаки преследуемых обнаружились только через двадцать два километра – на снеге обрывки тряпок, консервная банка и собачьи «кучи». Свежие.
Старлей, несмотря на нервное напряжение, поржал на это следопытское подшкипера «свежее говно». Но тому беглого взгляда хватило при лёгком притормаживании, чтобы определить – чужаки тут делали короткий привал.
– Они уже недалеко! Внимательно!
Одометр намотал ещё восемь кэмэ – через окуляр тепловизора старлей наконец углядел движение впереди. Тут же известил по рации и продублировал «внимание» поднятой вверх рукой.
Затем по команде отряд разделился: четыре снегохода под управлением опытных водил, включая командирский, пошли в охват. Остальные продолжали нагонять по накатанной «колее».
Их уже слышали – непонятный, странный, страшный гул позади, как будто охватывающий со всех сторон. И подстегнули собак.
– Саша, поднажми! – орёт на ухо старлей.
Поднажал.
И тогда с виду ровное снежное поле показало все свои изъяны, превратив езду в бешеную скачку, что будто рассыпалась фрагментами.
Свист ветра, рёв движка, хруст снега, брызги ледышек!
Крик-мат подшкипера – едва увернулся от неожиданно выскочившего из-под снега торосистого гребешка!
Мотнувшийся в этих выкрутасах влево-вправо старлей – вцепился, вкогтился, держась лишь на ремнях! А в голове щемит надеждой, что дистанция позволит летящим сзади вовремя отыграть манёвр головного и успеть увернуться…
А хрен там – писк в рации и хриплый голос-доклад:
– Я «седьмой». Выбыли. На время.
Всё же ребята влетели.
Практически вышли на траверз, Волков отчётливо наблюдал – матрица тепловизора высвечивала «горящие» разгорячённые силуэты собак. В санях мерцающие под тёплыми одеждами копошащиеся человекоподобные «йети».
И выстрел!
Первый выстрел сделал противник! По догоняющей группе – на звук или уже видели что…
Волков понимал, что сани более устойчивая позиция для стрельбы, и отреагировал моментально – поднял ствол и короткими очередями дал по концевой упряжке, шикнув сквозь зубы:
– На, сука!
Удачно! Прямо в кучу. Дёрнулись, валясь. Один выпадает из саней, замер.
Старлей сразу в рацию предупредил:
– «Углич», у вас на треке «двухсотый» чужак. Не споткнитесь. «Контрольный» для верности.
И уже водиле:
– Давай, давай. Обходим голову! Как бы они врассыпную не разбежались. Ищи их потом…
Отжал ещё патронов пять и по вторым саням, но тряхнуло, и очередь ушла куда-то к солнцу.
Сумасшедшим скачком обошли вереницу упряжек, опережая.
Сходясь на дистанцию приемлемой видимости, следовало скинуть скорость для меткого огня. Выждав нужный момент, дал команду поворота на цель «все вдруг».
– Цели распределять по очерёдности и приоритету. Две концевые упряжки – группе «Углич»!
Гавкнули-хрипнули ответы подтверждений.
Их тоже увидели и тоже стреляли в ответ (послышалось ли, нет – что что-то вжикнуло мимо). И надо же! Упряжки почти слаженно отвернули в сторону, пытаясь оторваться. Но!.. Там у них торосы. А вдогонку автоматическое оружие. Выкашивая свинец, что резал подчистую.
И всё тот же рёв движков, свист ветра, пальбы, людские крики… визг собак – несчастных, попавших под раздачу.
Закончилось всё резко. Татакнул напоследок короткой «калаш» чуть левее у отбежавшей дальше всех упряжки. И всё. И опасения Волкова были напрасны – собаки без понукания просто встали.
Короткая перекличка в эфире. Все были целы. Лишь одни боец получил скользящий по каске вплоть до короткой отключки. Да снегоходы приняли на себя немного: у одного нормальная такая дыра от крупной пули в лобовой проекции – попади, куда метили, и броник не спас бы. А мелких срикошетивших насчитали навскидку три-четыре.
Ходили, спуская «контрольные» в разбросанные бесформенные меховые фигуры. В санях, на снегу, средь белого, чёрного и… алого, разбрызганного.
И в собак, что получили шальные пули. Уцелевших псов, подшкипер сказал, все же заберут на «Ямал».
Те, кто из экипажа, матросы – притихшие, кучковались в стороне у снегоходов. Один вроде бы блевал.
«Знали же, на что идём. Ничего, оботрутся».
Волков перед своими парнями храбрился, но настрой был препоганейший – один из поморов-возниц доходил, уже даже не хрипел, но кинуть последний мучительный взгляд укора успел. Глаза в глаза.
«До чего ж неприятно».
И сам того не замечая, вышагивая, лейтенант, зло пинал носком берца наст, болезненно морщась на каждый жалобный визг добиваемого пса. Ища оправданий, что ли…
«Людей не жалко, в конце концов, все мы за презренный металл, а вот почему невинная животина должна гибнуть?» А в мыслях, точней на глазах, стояла какая-то нестыковка… «Что-то не так». Оглянулся, разыскивая старшего от экипажа судна:
– А где шкипер? Водила мой… не видели?
– А вон он, – указал боец на виднеющуюся чуть впереди фигуру.
Подшкипер прошёл чуть дальше, в ту сторону, куда так спешили упряжки, в сторону лагеря и ожидающего барка. Прошёл недалеко, метров тридцать, и присел, разглядывая что-то на снегу. Что-то, что ему явно не понравилось.
Видя это, Волков тоже двинул в
