– Бизнесом. У меня охранное предприятие.
И похоже, что она пропустила это мимо ушей.
Потом Надя рассказывала, какая хорошая у нее была мама, и как та заболела, и как внезапно, за считаные дни, умерла от пневмонии, и врачи ничего не смогли сделать, чему я очень удивился. В наше время и умереть от пневмонии?! Оказалось – такое бывает, и нередко. Есть такие виды пневмонии, от которых нет спасения. Не берут никакие лекарства.
И как Надя уволилась, не в силах работать там, где ее едва не изнасиловали и не убили, скорее всего, точно бы убили. Бывший муж совсем съехал с катушек. И как она сидела возле матери и у них не на что было купить лекарства, а в больнице ничего не было.
Тут уже я проклял все! Черт подери, ну почему раньше не пришел?! Ну чуть бы, на неделю-две раньше, и Надина мать бы жила! Наверное, жила бы.
Озаботился даже судьбой уличной проститутки, а о хороших, правильных людях забыл! Кстати, надо и к Нюсе зайти, она-то как там? Две недели прошло. Если уж собрался делать доброе дело, так не надо его откладывать.
И тут я засобирался уходить, о чем тут же сообщил Наде. Мол, «труба зовет в поход»! Надя заметно расстроилась, снова едва не заплакала. Не знаю, чего она от меня ждала, что я буду до вечера сидеть и слушать ее грустные рассказы? Или что я наброшусь на нее прямо с порога? Отнесу в спальню, и…
Была мысль, чего уж там. Но, когда уселся пить чай… меня и тормознуло. Тут или сразу, или… все как положено.
Опять же – у нее горе, мать недавно умерла. И что я сейчас – займусь с ней сексом, с первого же свидания, с рыдающей от горя девушкой? Я же не маньяк какой-то…
Уже стоя возле дверей, прощаясь, я посмотрел в глаза Наде и подумал: странно, ведь на самом деле я ее практически не знаю! Ну сколько раз я с ней общался? Первый раз в ларьке, когда похмелялся. Второй раз – когда на нее напали. И вот – третий раз, сегодня. Но ощущение, будто знаю ее целую жизнь! Будто мы выросли вместе, учились вместе, будто это не первое наше свидание…
А в глазах Нади была тоска. Вот сейчас я уйду, и останется она одна со своими мыслями в пустой квартире на краю города, в доме, построенном пленными немцами, и медленно разваливающемся под ударами неумолимого времени и жадного ЖКХ. А я пойду дальше, как тот поезд, увозящий пассажиров в красивую, интересную, незнакомую жизнь.
Помню, еще мальчишкой стоял рядом с железнодорожными путями, смотрел на проносящийся мимо поезд и представлял себе, как в купе сейчас люди пьют чай, едят жирную курицу с вареной картошкой, смеются, разговаривают, а потом лягут спать. И колеса отстучат им колыбельную… тук-тук… тук-тук… А в конце пути пассажиров ждут море, пляжи, рестораны, красивая, счастливая жизнь! Ведь само собой – такой красивый, быстрый, пахнущий дымом поезд везет их к Празднику! И только так! А я останусь здесь, в темноте, у железнодорожной насыпи, воняющей креозотной пропиткой и загаженной дерьмом из вагонного туалета.
И мне было очень-очень грустно. Так грустно, что я едва не заплакал. Жизнь неслась мимо, позвякивая стаканами в красивых «серебряных» подстаканниках, сверкая вагонными окнами и не замечая меня, маленького и убогого, соринку возле полотна их прекрасного жизненного пути.
И я решился. Шагнул вперед, властно обхватил Надю за плечи и впился в ее полные губы, так похожие на губы Тани, но… другие. Совсем другие.
Она вначале стояла без движения, не отвечая на ласку, а когда моя правая рука прошлась по ее бедру, остановившись на Надиных ягодицах, вздохнула и, оторвавшись от меня, вдруг несмело улыбнулась:
– Я уж думала, что ты никогда не решишься. Я сейчас загадала – если поцелуешь, то все будет хорошо. Очень хорошо!
Нам было хорошо. И очень хорошо. И очень-очень хорошо! Не скажу, чтобы Надя была очень уж раскованна в постели, но то, что отдавалась она с энтузиазмом и страстью, – это без всякого сомнения. Свою некую скованность и даже стыдливость она компенсировала великолепной фигурой и упругой, пахнущей персиком кожей.
Впрочем, ее стыдливость меня, откровенно говоря, возбуждала. У моей предыдущей любовницы в сексе не было никаких запретов, и занималась она сексом как в последний раз, как будто этот сеанс любовных утех будет самым-пресамым, а после него – хоть потоп. Ни стыдливости, ни брезгливости, только желание, желание и еще раз желание. Надя же была похожа на старшеклассницу, у которой за всю ее жизнь были два опыта секса: один раз по пьянке на встрече Нового года и второй – с молодым учителем в подсобке, по-быстрому, скучно и «животно». И еще страшно – а вдруг застукают?
Еще Надя отличалась от Тани строением тела. Нет, не только и не столько строением интимных его частей – там, по большому счету, никаких особых отличий ни у кого нет. Надя была потоньше, постройнее слегка обабившейся Тани, да это и немудрено – после родов редкая женщина не набирает вес и не отращивает небольшой животик. Надя же больше походила на спортсменку, гимнастку или пловчиху – без присущих тем излишне широких плеч. Плоский животик, небольшие, торчащие вперед крепкие девичьи груди, удивительно стройные ноги. Надя была необычайно хороша! Если бы не маленький рост – быть ей моделью. Супермоделью!
Кстати, никогда не понимал – какое значение для моделей может иметь рост?! Неужели эти самые модельеры считают, что все женщины выглядят вот так – рост не меньше ста семидесяти, тонкие ножки, худая спина и полное отсутствие груди! Откуда взялись эти самые критерии при отборе девушек в модельный бизнес? Кто и когда установил, что девушка должна выглядеть как деревянный шест?!
Вот оно, влияние загнивающего Запада! Все у них не как у людей, и нас приучают к ненормальному! Больному!
– Мне так не хотелось сегодня оставаться одной! – Надя прильнула ко мне всем телом, ее носик уперся мне в подмышку, и было щекотно от выдыхаемого воздуха. Я поежился, и Надя поняла это по-своему.
– Да, я понимаю, глупо! Вот так, на первом свидании, взять да улечься с тобой в постель! Ты считаешь меня шлюхой? Нет, правда, считаешь?
– Нет, не считаю, – без эмоций сказал я, чувствуя в голове пустоту и бездумье. Не хотелось думать, не хотелось никуда идти. Вот так лежать бы да лежать! Рядом красивая девчонка, готовая на все ради меня, за дверью – отвратительный, жестокий мир,
