Мужик протянул руку, видимо, чтобы толкнуть меня в грудь, и я мгновенно схватил его за пальцы, вывернул их вверх, на излом, и через секунду хозяин квартиры бежал впереди меня в полусогнутом состоянии, мордой в пол, матерясь, завывая и хрипя от боли. Я знал, каково это, вот так, с вывернутыми пальцами. Если бы я закончил прием, пальцы были бы сломаны, а моя нога погрузилась бы негодяю в солнечное сплетение.
Однако сегодня я не собирался убивать. Наказать – да. Но убивать… это надо заслужить.
Дым. Над столом, заваленным остатками какой-то жратвы, заставленным пустыми и наполовину полными бутылками, висит что-то вроде смога, образованного из табачного дыма и дыма анаши. За столом – четверо мужчин. Двое – молодые парни лет по двадцать, типичные гопники, «быковатые», с налитыми кровью и алкоголем глазами. Смесь «алкоголь плюс анаша» – убойная штука. Выносит мозги просто-таки на раз, при этом не лишая способности к движению. Что эти два бугая и собрались мне доказать в ближайшее время.
Двое других – постарше, лет под сорок, с синими, татуированными фалангами пальцев. «Сидельцы», это уж без всякого сомнения. Похоже, что недавно «откинулись», вот и отмечают этот замечательный факт, сидя в уютной компании.
Колонки, исторгавшие пять минут назад фонтан низкопробной попсы (а разве есть высокопробная попса?), были и в самом деле могучие: огромные, видимо, концертные, они были размером с холодильник и весили, вероятно, столько же, сколько самый большой холодильник, если не больше. Провод тянулся к двухкассетнику, стоявшему на деревянном, древнем табурете, видавшем, вероятно, еще и портреты Сталина, любовно развешиваемые на стенах.
– Это что за нах?! – молодые парни привстали, а те, что постарше, с любопытством людей, радующихся любому новому событию, воззрились на меня со своих стульев. – Ты чо на Димона наехал, козел?! Отпусти, ты, пи…р!
Я отпустил Димона, толкнув его в угол, потом шагнул к тому, что так опрометчиво причислил меня к сексуальным меньшинствам, и резким, хлестким ударом, без всяких изысков и приемов расквасил ему нос. Просто расплющил, да так, что собирать этот выступ на черепе придется только с помощью хирурга.
А нечего приписывать мне то, что я никогда не делал и никогда не сделаю!
– Метлу привязывать надо, – спокойно сказал я, глядя, как по лицу находящегося в полуобмороке парня катятся струйки крови. – Скажи спасибо, что не убил.
А потом посмотрел на всю остальную компанию и так же спокойно бросил:
– Приветствую компанию.
– И тебе привет, гость незваный! – нараспев затянул один из «синих». – И зачем пожаловал в нашу хату? И кем будешь, такой резкий?
– Подруга моя тут живет, – я кивнул головой на стену. – Ей мешает громкая музыка. И мне мешает. Я прошу вас больше так громко не включать. Димон, ты слышал?
– Да я, в натуре, тебя попишу! – Димон схватился за здоровенный нож, больше похожий на тесак, лежавший на краю стола, бросился ко мне с явным намерением оросить этот самый клинок моей драгоценной кровью. Но двигался он так медленно, так скучно, так банально, что мне стало немного смешно. Ну разве сравнится этот увалень с Сазоновым?! Вот тот ножом работает быстро, как змея в броске, как скорпион жалом! Тебе ли пробовать запороть этим свинорезом меня, меня, ставшего практически равным великому убийце!
Опять – без изысков. На одной скорости. Перехватил за лезвие, легко вывернул из руки и встречным ударом сломал нос. Сегодня день носов! Это как «день жестянщика».
– Ну вот сами представьте, парни, вы приходите к девушке, у вас с ней, понимаете ли, все в порядке. И тут какой-то мудак включает эту хрень! От которой все аж падает. Вам понравится?
Мужики переглянулись, но по их непроницаемым лицам я не понял, как они отнеслись к моей речи и к тому, как я уложил двух их собутыльников.
– Да ты кто, пацанчик?! Обзовись! – потребовал один из «синих», тот, что сидел ближе ко мне, и я почувствовал всей кожей его недобрый, колючий взгляд. Теперь было ясно, как они ко мне относятся. Совершенно ясно.
– Самурай, – вдруг ответил я, не задумываясь, потому что это была правда. Я уже не Андрей Каргин – участковый, затем опер. Теперь я – Самурай. Плохо это или хорошо – время покажет.
– Не слыхал, – пожал плечами «синий» и, встав с места, задумчиво вытащил из нагрудного кармана финку с наборной рукоятью, явно – зоновское произведение.
– Ты вот что, пацанчик… ты пришел в чужую хату, избил людей, лезешь в чужой монастырь со своим уставом. Придется ответить! Серый, давай!
Синие были на удивление ловкими парнями. На полусогнутых ногах они начали двигаться в мою сторону, охватывая меня с двух сторон. У каждого в руке – обоюдоострая финка, которой они явно очень неплохо умели работать. По центру, чуть левее, возник пока еще здоровый гопник, держа в руке пружинную дубинку, которой запросто можно проломить череп или рассечь кожу до мяса. И не надо забывать про двух покалеченных типусов – они хоть пока и не вполне работоспособны, но в любой момент могут осознать важность момента и попытаться помочь своим корешам. Ну и как при этом сохранить жизнь и здоровье и не убить негодяев?
Хруст! Рука парня с дубинкой повисла, сломанная в локте. Резкий удар в кадык, хрип, судороги – перестает дышать. С расплющенной трахеей не подышишь. И не покричишь. Зачем мне шум, крик? С этим – все!
Синий, что меня допрашивал, метнулся ко мне, в его руке рыбкой серебристой блеснул нож. Короткий тычок – целил в печень. Мгновение, нож у меня в руке, взмах! И нападавший схватился за горло, а между пальцами у него бьют красные струйки.
Второй замер в нерешительности, вроде как соображая, стоит ли нападать или нет? Главный-то уже явно готов! Отправился в страну вечной охоты!
Но я не дал ему подумать. Финка вылетела из руки, и через мгновение в глазнице противника вырос экзотический полосатый цветок. Точное попадание! Сазонов был бы
