Светлый побелел так, что его пепельные седины стали казаться темнее на фоне лица, а старый рубец на шее заалел не хуже макового цвета. Но с места он не двинулся, угрюмым взором уставившись на тот самый самострел.
– Тут, собственно, и начинается наша с вами история. Не долго думая, наш хазарский доброхот явился пред светлы очи не менее Светлого киевского князя и отвесил тому весьма выгодное предложение: я, де, сделаю твою армию непобедимой, но ты за это должен проверить эту ее непобедимость ни на чем другом, как на хазарском Каганате. А после, когда отправишь владыку на свидание с Чистым, поставишь меня на его место. Дело-то плевое, и требует от тебя, Светлого, лишь одного – приказать своим гильдийцам выдать тебе то, что с них потребуешь.
Теперь побелели даже сцепленные пальцы Светлого – с такой силой он невольно стиснул их в замок.
– Но Светлый князь на то и заступник земли русской, что, в отличие от хазарина, понимает – никакого приказа он, конечно, гильдийцам отдать не сможет. Более того, замолви он хоть словечко, что знает об их тайне – и сам быстрехонько да тихохонько окажется на дыбе, где его подробно расспросят, откуда это он наслышан о таких высоких материях. И придумал князь план. Правда, не знаю, сам придумал, или тархан наш ему его напел – больно уж почерк на хазарский смахивает. Что, само собой, князя ничуть не оправдывает. Потому как следовал он сей мерзкой придумке неукоснительно, предваряя ее в жизнь старательно, вплоть до этой самой минуты.
Уголки рта Прока чуть тронула холодная усмешка.
– А план этот змеев заключался вот в чем. Хазарин тайно набирает воинство головорезов, худо-бедно облачает его на нордский манер, добавляя для наглядности на щиты и стяги тавро Аллсвальда. Полоцкого, стало быть, посадника, который Светлому, то всем известно, отчего-то хуже занозы под ногтем свербел. И тут выдался такой шанс! Спалить в его городе двор Гильдии, устроив вместе с тем резню, из которой бы не выбрался ни один знающий настоящее положение дел человечишко, и обвинить во всем этом непотребстве именно местного конунга. А затем, как заступник земли русской, объявить, что такого более случиться не должно и торжественно взвалить на себя бремя покровительства над Купеческой Гильдией. И красиво, и своевременно. А главное – все свои секреты при таком раскладе гильдийцы просто обязаны будут выложить пред твои светлы очи. То есть одним ударом можно укокошить не двух даже, а трех зайцев! Ну, вот чисто хазарский план! – по тону Прока можно было подумать, что гильдиец планом этим просто немыслимо восхищен.
Светлый перевел тяжелый взгляд с новгородца на своего дядю. Тот, похоже, от подобных восторгов был невероятно далек. Откинув со лба непослушную прядь, киевский князь с вызовом процедил:
– Никогда не слыхивал более мерзкого бреда.
– Понимаю, – кивнул Прок. – Такими обвинениями просто так не бросаются. Тут нужно хоть что-то по полочкам разложить. Дабы всем понятно стало, откуда у кого уши растут. Итак, полоцкий двор Гильдии. Сгорел он так споро да яро, что весь город едва не занялся. Потушить-то пожар не могли. Почему? Да потому, что развели его на земляном масле, которое хазарские священные огни питает. А привезено оно было из Киева. Илдуганом.
– Да? – с натянутой насмешкой фыркнул Светлый.
– Да, – ничуть не смутился его тоном Прок. – Просто ты, княже, не все гильдийские хитрости учел. Как, например, специальную книгу учета, что дублирует настоящую, но хранится совсем в другом месте. За пределами Двора. И вот в ней ясно было писано – последним доставленным грузом на пристань полоцкой Гильдии были бочки, привезенные хазарами. С именами, о которых мы сегодня уже слышали. Я ее сам и нашел, грамоту эту.
– Брехня, – скривил лицо Светлый. – Всем ведомо, что в Полоцк Гильдия отрядила голову киевского Двора. А я ему в помощь свою сотню дружинную дал.
– Ну, он ее не просил и пытался всячески от нее отделаться…
– Да откуда ты…
– …Знаю! Знаю. Это я отправил в Полоцк бедолагу Путяту. Чтобы он, стало быть, внимание на себя отвлек. Отвел глаза от меня. Чтобы мне-то уж никто палок в колеса не пихал, как ему. Видишь ли, я был свидетелем тому сражению, в котором полегла посланная тобою на убой сотня Лемеха. И не мне тебе рассказывать, как можно отличить ряженых лесных татей от настоящего нордского воинства. Больше тебе скажу – я пошел следом за этой армией разодетых головорезов и выяснил, что их, оказывается, куда больше, чем я рассчитывал, и следующий удар они собирались нанести уже по новгородскому Двору Гильдии. Понятное дело, что рассчитывать на успех этому отребью можно было и не надеяться, но сам факт нападения подбросил бы дровишек в разведенный тобою костер. Только вот, незадача, не добрались до заветной цели ряженые воители.
Прок с довольным видом поковырял пальцем в зубах, будто в прямом смысле питался своими словами и в них откуда-то мог оказаться изрядный шмат мяса.
– Как ты понимаешь, – наковырявшись и всласть накривив рожу, он разглядел результаты этих поисков под ногтем и деловито отщелкнул куда-то под стол, – главных зачинщиков я настиг. Но, к моему удивлению, человечки, за которыми я гнался, оказались очень проворными. Представляешь мое удивление, когда меня быстренько нейтрализовали, повязали и доставили, так сказать, для дальнейшего выяснения обстоятельств в главную цитадель заговора. Вот тут даже ты не можешь представить мое удивление, когда оказалось, что это – походный стан киевского войска! Я-то сдуру за хазарской угрозой гонялся, а оказалось, что все и гораздо глубже, и одновременно значительно ближе.
