Выпили. Снова какое-то время говорили, пока мне в голову не пришла мысль поменять обстановку.
– Не пойти ли нам в ресторан, друг мой Константин?
– Действительно! Почему не пойти двум советским людям в ресторан, в свободное от войны время?
– Только ты в гражданку переоденься, товарищ рядовой телефонист.
– Так точно, товарищ младший лейтенант!
Пока он переодевался, я выпил на посошок, закусил и вдруг подумал о том, что часть моего гардероба должна висеть в шкафу Костика.
– Эй, друг! Ты мои вещи еще в ломбард не заложил?
Тот выглянул из своей комнаты, засмеялся и, ничего не говоря, махнул рукой, подзывая. Войдя к нему, я посмотрел на висевший в открытом шкафу костюм. Совершенно новый. Надел его после того, как пошил, только один раз. Стал переодеваться, одновременно глядя, как Костик крутится возле моей гимнастерки с медалями.
– Слушай, дай мне одну на время! Пофорсить!
– Все! Больше Константину Павловичу не наливать! Пошли!
– Эй! Почему мне нельзя медаль поносить?
– Да потому что есть указ 2/43, согласно которому за незаконное ношение награды могут отвесить до года тюрьмы. Хотя для такого матерого уголовника, как ты, такой срок… просто плюнуть и растереть!
– Все! Больше ни слова! – резко махнул рукой Костик. – Идем!
– Погоди! – Я подошел к зеркалу.
Костюм, сидевший на мне как влитой, был шоколадного цвета. Рубашка из крученого шелка. Ботинки тупоносые, простроченные. Ну и, конечно, шляпа темно-коричневого цвета с широкой темной лентой на тулье. Сдвинул шляпу чуть наискосок:
– А вот теперь пошли!
В ресторане я не был с памятного 1941 года. Как и тогда, ярко светили громадные люстры под потолком, на столах лежали белоснежные скатерти, а в зале неспешно работали официанты, разнося блюда и принимая заказы. Несмотря на то, что вечер еще только наступал, в зале было довольно много народа. В своем большинстве, офицеры.
Солидная купюра, с ходу врученная официанту, помогла нам сесть за столик на двоих, у самой стены. Музыка еще не играла, а сами музыканты, сидя на сцене, только настраивали свои инструменты. Присмотрелся. Фронтовиков было немного. Усмехнулся про себя. За последние полтора года я легко научился отличать боевых офицеров от тыловиков. Официант с ходу принес два заказанных графинчика, по триста граммов. С вином и водкой. Вечер еще только начинался, поэтому разгон надо было набирать постепенно.
– Что будем заказывать? Ассортимент у нас сейчас небогатый, время такое, сами понимаете, но предложить кое-что можем. Из закусок рекомендую: буженина, колбаса сырокопченая, горбуша слабосоленая, соленые огурчики и грибы…
Я согласно кивнул головой и сделал подтверждающий жест рукой: давай.
– Из горячего могу посоветовать: котлеты с жареной картошкой с лучком и на сале…
– То что надо! – перебил я его. – Горячее через час принесите.
– Как скажете.
Костя уже прошелся взглядом по ближайшим столикам, в поисках подходящих кандидатур женского пола для дальнейшего знакомства. Вскоре пришел официант и поставил на стол тарелки с закусками, затем пожелал приятного аппетита и удалился. Заиграла музыка. Мы выпили, потом приняли по второй и с аппетитом принялись за закуску. Перекусив, я стал слушать музыку, а Костик пошел знакомиться с какой-то девушкой. Музыка, легкое опьянение, легкая и веселая атмосфера как-то неожиданно быстро растопили во мне холодный комок напряжения, который нередко оставался внутри меня еще долгое время после выполнения задания. Ушли, растворились где-то в глубине меня холодные, промозглые ночи, белесые от ужаса глаза немецкого майора, увидевшего занесенный над ним нож, белый, мертвый свет осветительных ракет на нейтральной полосе. Я снова вернулся в мир, где продается газировка с сиропом за три копейки, веселые люди пьют шампанское, девушки улыбаются молодым людям, а в воздухе звучит веселая и жизнерадостная музыка. Неожиданно, словно пробившись сквозь какую-то завесу, до меня донесся голос Костика:
– Ты что, спишь с открытыми глазами? Говорю тебе…
– Я слушаю тебя.
– Ты не слушай, а смотри чуть левее от эстрады. Вон там, около колонн, столик на шесть персон. Там компания сейчас рассаживается.
Я нашел глазами тот столик, о котором он говорил и… замер от неожиданности.
– Вот так номер! – неожиданно вырвалось у меня.
– Ты что, их знаешь? – сразу заволновался Костик. – Вон ту тоже? Красавицу из восточной сказки?
– Вот ее как раз и знаю. Зовут Таня.
– Познакомишь?!
– Сам подходить не буду и тебе не советую. Так как ты все равно не отстанешь, сразу скажу: у нее папа в комиссарах госбезопасности ходит.
– Ну почему так? Как красивая девушка, так папа обязательно… комиссар. Ладно! Тогда посмотри туда. Девушки сидят. Одна в зеленом, другая в синем платье. Начнутся танцы, подойду, познакомлюсь. Ты как сегодня настроен?
– Время покажет, – я усмехнулся. – А пока давай махнем.
Через час зал наполнился до предела. На эстраду вышла певица. Видно, ее хорошо знали, так как в зале сразу захлопали. Ее стройная фигура была затянута в длинное белое эстрадное платье с серебристыми блестками, а на голове, в тон платью, надета серебристая чалма, украшенная длинным ярко-синим пером. Молодым и звенящим голосом она пела простые, задушевные, лирические песни. Временами хлопало открытое шампанское, звучали разнообразные тосты, слышался женский смех. Вечер набирал обороты. Кавалеры приглашали женщин и девушек и кружились с ними в танце. Костя уже трижды водил в танце подруг, которых себе наметил. Правда, не обошлось без конкурентов. Майор, с голубыми просветами на погонах и двумя орденами, несмотря на свой зрелый возраст, довольно лихо отплясывал и за словом в карман не лез, заставляя смеяться девушек. Другой был старший лейтенант с медалью «За боевые заслуги», которую он, судя по
