«Алиса, следуй за белым кроликом!» – непонятно откуда раздался голос совести. Ага, сейчас, разбежалась! Я побежала, чувствуя, что сейчас меня точно догонят и растерзают, а потом, споткнувшись о нарисованную корягу, упала лицом вниз и… проснулась.
Из резного окна в комнату проникал солнечный свет. Я сглотнула и села на кровати, находясь под впечатлением от увиденного сна. «Но любовь… не проходит, нет!» – раздавалось из динамика телефона, который я положила на деревянный стол рядом с клеткой, накрытой грязной тряпкой.
Прошлепав босыми ногами к столу, я вырубила телефон и сдернула ткань, чтобы узнать, как провел ночь мой узник. Крыс сидел в углу, свернувшись клубочком. Он посмотрел на меня глазками-бусинками и абсолютно неадекватным голосом со странными интонациями умалишенного прошептал: «Все пройдет… И печаль, и радость…»
– Эй, ты чего? – удивилась я, пытаясь снять проржавевший замок.
– Это все бессмысленно и бесполезно… Суть жизни такова, что все со временем проходит… Даже светлые и прекрасные мгновения, которых не так много на нашем веку, проходят, оставляя горькие воспоминания. Но как насчет любви? Любовь тоже проходит… Но в таком случае назвать ее истинной любовью нельзя. С точки зрения философии экзистенциализма. Но с точки зрения философии гедонизма… – бедный Огрызок бубнил себе под нос, глядя своими бусинками в одну точку.
Я снова попыталась сломать замок руками, но потом вспомнила, что раз есть замок, то где-то поблизости должен лежать ключ. Я обшарила весь стол в поисках ключа, но увы!
Крыс даже не дернулся. Он сидел в позе арестанта, выщипывая мех на груди.
– Ты что делаешь? – поинтересовалась я, приподнимая стопку книг. Может, ключик туда закатился?
– Освобождаю место для наколки… – вздохнул крыс, с остервенением выдергивая розовую шерсть. – Всем пожизненно осужденным арестантам полагается наколка…
– Да брось! Я сейчас тебя освобожу! – оптимистично заявила я, снова дергая замок.
– Свобода? Да что такое свобода в понимании обывателя! – вздохнул Огрызок, покачиваясь. – Ключ от этой клетки я потерял еще лет пятьдесят назад. Но ты не переживай… Все пройдет – и печаль, и радость… Все пройдет, так устроен свет…
И тут меня осенила гениальная идея! А что, если раздвинуть прутья клетки при помощи подручных средств? Или распилить их?
Я попыталась руками разжать проржавевшие прутья, но они лишь слегка согнулись. Я стащила клетку со стола, поставила ее на бок и зажала между ногами, приговаривая, мол, потерпи, дружок, скоро все закончится…
«Оковы тяжкие падут, темницы рухнут – и свобода вас примет радостно у входа…» – пафосно процитировала совесть бессмертные строки великого поэта. «И справку на руки дадут!» – закончила я основную мысль стихотворения. А дальше – проблемы с трудоустройством, соседями и бабушками у подъезда. Тебе даже ипотечный кредит не дадут, потому как посчитают, что судьба уже достаточно поглумилась над тобой.
Я сейчас тебя освобожу, мой розовый друг! Потерпи еще немного! Мне удалось сделать небольшое отверстие, которое не мешало бы протестировать. Поскольку крыс добровольно не собирался покидать свою тюрьму, предаваясь философско-пессимистическим настроениям, мне пришлось засунуть туда руку, чтобы попытаться вытащить его. Не сразу, разумеется, но рука туда влезла. Это было хорошо. Была и плохая новость. Обратно она ну никак не хотела вылезать!
– Ну, здравствуй, товарищ по несчастью. Твои нары справа. Вон в том углу. Возле моей уборной, – мрачно заявил Огрызок, глядя на мою руку. – Хотя после переворота клетки уборная стекла в левый угол…
Я попыталась ухватить сопротивляющегося Огрызка, чтобы вытянуть его из клетки.
В итоге, после долгих мучений, мне пришлось его выпустить и снова вернуться к попыткам освободить руку. Огрызок вылезать не хотел, аргументируя, что в клетке намного безопаснее, чем рядом со мной. В отчаянии я попыталась вытряхнуть его из клетки, и он, словно дохлая морская свинка, упал на прутья. Я схватила его за хвост и потащила наружу. Правильнее было бы начинать с головы, ведь если голова пролезет, пролезет все. Но в моем случае под руку попался именно изувеченный лысый хвост.
Вытащив крысу до половины, я услышала голос совести: «Все понятно. Он застрял!» Я согласилась с констатацией факта. «Будем ждать, когда он похудеет!» – заявила совесть голосом очень интеллигентного Кролика.
– Тебе пора бы похудеть… – заметила я, пытаясь вытащить Огрызка. И желательно целиком. Но целиком пока что не получалось.
– Я похудел минут сорок назад и сейчас худеть мне совсем не хочется! – простонал крыс. – Я тут недавно рассуждал на тему, что может быть хуже, чем сидеть в клетке. А теперь благодаря тебе я узнал, что хуже всего застрять между ее прутьями!
Так! Что бы придумать? Думай, Сима, думай! Но путного в голову ничего не приходило, кроме…
– А ну-ка, глубоко вдохни и полностью выдохни… Глубокий вдох! Выдох! – Я тянула грызуна за хвост. Интересно, Огрызок сильно обидится, если я случайно оторву ему хвост?
– Какая глупая и нелепая смерть… Тяни давай! – мрачно заметил крыс, выдыхая.
О! Смотрите-ка, пришел в себя! Еще один рывок, и Огрызок лежал у меня на ладони. Вид у него, конечно, был не ахти, но, судя по его крикам, он вполне здоров.
– Я мечтаю о том моменте, когда меня расколдуют и я собственноручно удушу тебя на месте! – проворчал Огрызок. – Не переживай. Я буду делать это медленно и с наслаждением.
– Прости, пожалуйста, я, честно, не знала, что ключ в порыве старческого маразма ты посеял пятьдесят лет назад… – выдохнула я, глядя на отвернувшуюся от меня крысу. – Мог бы и предупредить!
Мы сидели молча несколько минут. Я чувствовала, что мы теряем драгоценное время, но Огрызок, судя по его позе, прощать меня не собирался.
– Эй, я уже попросила прощения! – возмутилась я. – Хватит дуться! Нам нужно действовать!
– Ты знаешь, что нервные клетки не восстанавливаются? А поскольку тебе придется просить прощения у каждой моей нервной клеточки, пострадавшей по твоей вине, то лучше начинать прямо сейчас! Только в этом случае у тебя появляется шанс вымолить мое прощение к тому моменту, как ты будешь писать завещание и просить стакан воды! – бросил крыс.
– А крестики им на могилки сейчас начинать стругать? – злобно ответила я. – Теперь я, кажется, догадываюсь, почему тебя превратили в крысу! Наверняка это был кто-то из твоих учеников, не так ли, об которых ты вытирал ноги? А может быть, это была ученица? А?
– Какая же ты умная, когда не надо. Но, смею тебя разочаровать, все твои предположения далеки от истины! Скажем так, эксперимент прошел крайне неудачно, – заявил грызун.
– Если ты думаешь, что после этих слов я от тебя отстану, то глубоко ошибаешься! – ехидно заметила я, чувствуя, что перед фазой активных действий стоит уточнить некоторые факты биографии своего соучастника.
Огрызок вздохнул и
