– Будет тебе пиво минут через двадцать, если не застрянем у Белорусского, – сказал Миша. – Потерпи, страдалец. Ты сколько уже с утра вылакал?
– У меня вчера был трудный день.
– И ночь, полная трудов!
– Не считаю нужным это комментировать.
Они ехали по городу, и Ник путался в ощущениях – не мог понять, нравится ему тут или нет. Несмотря на эклектику, несовпадение архитектурных стилей, Москва была по-своему красива. В ней чувствовалась некая сила, древняя, могучая, сила имперской столицы. И еще одно – Москва очень прочно стояла на земле. Ник не знал, как это рационально объяснить.
Странный город. Но не страшный. Добрый. Очевидно, душа нараспашку, добрый. С учетом того, какие зверства тут творились всю его историю, это тоже плохо укладывалось в голове.
– Так! – сказал Миша.
И замолчал.
В машине повисло напряжение. Ник сфокусировал взгляд на новостной ленте, – ничего особенного.
– Есть решение Совбеза, есть мандат. Идиоты. Ну, и что мы будем делать со всем этим металлоломом?..
– Что ты будешь делать с металлоломом, который прилетит тебе на голову?! – рявкнул Саленко.
– …Нам же придется тащить его обратно через границу, чтобы вернуть законным владельцам! – закончил мысль Миша.
– Останови! – сказал Саленко. – Вон там.
– Фиг тебе. Реанимация – на Новом Арбате.
Саленко застонал, согнулся пополам и сжал руками виски.
– Ну да, хреново мне, хреново… – пробормотал он. – Ну дурак я, ну что теперь поделаешь… Миш, ты в ядерный удар совсем не веришь?
– Исключено. Сначала они будут тестить «Щит» наземными силами.
– Ну и расстреляют башни издали!
– А кто говорил, что это пузырь? – поддел Миша.
– Предположим, что башни работают. Все делают вид, что башни работают. Логично разбить их километров с двадцати пушками. А лучше с пятидесяти ракетами.
– Пускай бьют. Лишь бы не задели гражданских. Кто тебе сказал, что первый эшелон подключен? Кто сказал, что это вообще не макеты и там есть персонал?.. Они разносят первый эшелон в хлам и заходят на нашу территорию. Имеем акт прямой агрессии и вторжение. И вот тогда будет нажата не бутафорская кнопка, а настоящая. Так вижу.
– Это твое профессиональное мнение?
– Так вижу, – повторил Миша.
Саленко откинулся на спинку сиденья.
И только сейчас перед глазами Ника выскочил значок Breaking News. Однако ну и информаторы у Миши Клименко, скромного консультанта.
– Город сегодня нажрется в хлам, – сказал Саленко и прикрыл глаза.
– Кто о чем, а Боря о выпивке…
– Ник! – Саленко сел прямо и заговорил строго. В нем случилась какая-то перемена, из которой Ник сделал один вывод: сейчас надо слушаться. – Свяжись с нашими, пусть твой вылет перенесут. Если Миша договорится насчет интервью, оно будет в восемь пи-эм, они подгадают к ланчтайму в Америке… Что так смотришь? Да, у тебя прямой эфир. Серебров не признает монтажа и редактуры. Он русский царь, черт побери, он хорош сам по себе и знает, что говорить. Даже если он чихнет, или стакан уронит, или шнурки развяжутся, его честь не пострадает. Царь выше всего этого. Он может упасть в лужу при всем честном народе – и встать еще круче, чем был. Может себе позволить, ты понял?!
– Ты чего орешь на парня? Боря, очнись! – позвал Миша.
– Ты лучше скажи, кто Романа всему этому научил! – пробасил Гоша.
– Цыц! Он сам умел. Он не глупее нас с вами. Уж точно не глупее меня… Прости, Ник, что-то я очень громкий. Итак, скажи нашим, я хочу, чтобы самолет вылетел около нуля часов. Лучше – чуть раньше. Одиннадцать тридцать будет хорошо, Миш?
– Успеете. Хотя зачем такая спешка?..
– Значит, одиннадцать тридцать. Передавай.
– Мне кто-нибудь даст сказать?! – воскликнул Ник с отчаянием в голосе.
Он сам не ожидал, что его вдруг так прорвет.
Трое старших заговорили разом.
– Да кто ж тебе мешает, дорогой? – Миша.
– Совсем затюкали парня! – это Гоша.
– Тебе сейчас дадут в морду! – рявкнул Бо́рис.
И наступила тишина.
Машина стояла на светофоре у Белорусского вокзала. Рядом ждал автобус, и скучающие пассажиры вдруг оживились. Они заметили Саленко и теперь показывали на него друг другу пальцами.
– Ну, говори, чего молчишь! – бросил Саленко и отвернулся.
Увидел то ли своих поклонников, то ли потенциальных доносчиков – и помахал им. Пассажиры достали смартфоны, чтобы запечатлеть такую диковину, как самый разыскиваемый человек в России, но тут Миша резко увел машину направо под зеленую «стрелку».
– Я рассчитывал поснимать в городе ночью и утром… – обескураженно пробормотал Ник. – У нас вылет за час до начала коронации, мы будем уже в Праге, когда церемония кончится.
– Нет, – сказал Саленко. – Они могут включить эту штуку раньше. Я бы запустил ее в полночь, но Серебров поставит на четыре утра. И будет прав.
– Мыльный пузы-ырь… – протянул Миша.
– Заткнись! Ник, прости нас. Все на взводе, если ты помнишь это выражение. Тебе надо отдохнуть, мы тебя сейчас положим спать…
– Я спал в самолете. Можно мне походить по городу хотя бы днем? – взмолился Ник.
– А если тебе череп проломят? Кто уже чуть не допрыгался в аэропорту?! Думаешь, только я тут хочу врезать по твоей пиндосской морде?!
Ник инстинктивно сжался, настолько ощутимо Саленко ударил его своей невидимой злобой.
