– Разве священникам не запрещено убивать? – с плохо скрываемым отчаянием спросила Ольга. – Его Бог накажет.
Костас, скривив губы, что-то сказал сыну. Тот воздел руки и, потрясая ими, что-то прокричал.
– Он не будет вас убивать, – сказал Костас. – Но он отрекается от Бога, если это поможет вернуть здоровье его матери. Я тоже не буду вас убивать. И мне плевать, куда я попаду после смерти.
С этими словами он вышел из помещения, а за ним, сплюнув на пол и смерив ее презрительным взором, последовал Илиас. За дверью о чем-то бурно заговорили, потом дверь распахнулась, в комнату ворвался Илиас и, задрав рукава ее блузки, содрал с запястья навигатор. Бросил на пол и растоптал его. Проверил, надежны ли узлы, и ушел. Лязгнул засов, потолочная световая панель погасла.
Ольга прислушивалась к звукам наверху. Ничего не было слышно, наверное, это подвал, решила она. Попыталась освободиться от пут, напрягая и расслабляя мышцы, но узлы были закручены со знанием дела.
Сколько она просидела в темноте, она не знала. Мучительно хотелось пить, порой она проваливалась в какой-то полусон, перед глазами возникали цветные пятна. Она понимала, что ее попросту оставили умирать от жажды и голода в подвале, и догадывалась, что смерть придет быстрее оттого, что затекут связанные руки и ноги. Но при этом почему-то была уверена, что Бог не оставит ее в этой тьме, и поэтому даже не удивилась, когда над головой раздался топот, послышались голоса и кто-то, открыв дверь, громко заговорил.
– Не понимаю по-гречески, – прошептала она, теряя сознание.
В больнице ее продержали два дня. Хотя консул рекомендовал полежать недельку, гарантируя оплату сверх страховки, она отказалась и ближайшим рейсом вылетела домой. Следователь пару раз заходил в палату, выслушал ее объяснение – была похищена двумя извращенцами, нет, их лиц не видела, нет, физического насилия сексуального характера ей не успели причинить, нет, она не знает, кто позвонил в полицейский участок и заявил, что по такому-то адресу держат похищенную туристку, нет, она не имеет претензий к работе полиции и благодарна за спасение, нет, она не знает, кто является хозяином дома и где он сейчас находится… Последний вопрос был скользким, Ольга даже была благодарна Илиасу за растоптанный навигатор, в котором находился адрес Василикоса. Она быстро сообразила, что в режиме трансляции квантовый компьютер департамента вычленил некоторые ключевые слова и задействовал нужные протоколы. Прослушать запись и позвонить в участок – дело нехитрое.
По наводящим вопросам она выяснила, что в доме никого не обнаружили. Опросили соседей, те заявили, что давно не видели хозяев. Полиция пришла к выводу, что извращенцы попросту облюбовали пустующий дом для своих забав. О большом пожаре на огороженной территории вблизи Неа-Каликратии она узнала случайно, когда вместе с сотрудником консульства возвращалась в гостиницу за своими вещами. Большое здание с красным крестом на фасаде выглядело отвратительно – крест превратился в перекошенную конструкцию из ржавых труб, а фасад пугал черными проемами выгоревших этажей. «Вот оно как, значит», – только и подумала Ольга.
Письменный отчет, кокетливо названный «Как я провела отпуск», Наталья Викторовна швырнула, не глядя, в корзину для мусора. Велела не суетиться, референта погнала в буфет за свежей выпечкой, а сама достала из недр офисного стола початую бутылку коньяка, судя по названию непонятными буквами, армянскому.
– Это мне, – сказала БО. – Заставила понервничать. Кто же мог знать, что приключения к тебе так и липнут.
В кабинет без стука вошел высокий седовласый мужчина.
– Хочешь коньячку, Сережа? – спросила начальница. – Знакомьтесь, это Ольга, а это Сергей Викторович, мой брат.
– Очень приятно, – сказал Сергей Викторович. – Олег не сможет подойти, он на докладе, – и показал пальцем в потолок.
– Вы тот самый Сережа, о котором говорил… говорил… – Ольга запнулась.
– Он в курсе твоих злоключений, – пояснила Наталья Викторовна, грея в руках бокал с коньяком на самом донышке. – И, да, это он.
Поднесла к носу, вдохнула, отложила бокал в сторону.
– Похвально, похвально, – пробормотал Сергей Викторович, благожелательно поглядывая на Ольгу. – Мы не ошиблись в таком перспективном кадре, – обратился он к БО.
– Ну! – только и ответила начальница и добавила: – Я так понимаю, что еще одно клопиное гнездо выжгли?
– Бери выше, там целая змеиная кладка была. Да еще при такой кормовой базе.
Ольга понимала, о чем идет речь, но БО приучила своих сотрудников проявлять рвение в меру своего статуса.
Появился референт Степан с большим подносом, заставленным тарелками, от которых исходил коричный аромат свежего штруделя. Поставил на столик у окна, подмигнул Ольге и, выходя, пропустил в дверь отца Михаила.
– А теперь, – сказал Сергей Викторович, – расскажите обо всем, что сочтете важным, а потом о том, что вам кажется второстепенным.
Через полтора часа Ольга почувствовала себя досуха выжатой. В горле пересохло. Когда она хотела взять бутылочку с минеральной водой, Сергей Викторович покачал головой и отодвинул бутылку. Ольга слегка растерялась, потом рассердилась и начала занудно перечислять самые мелкие и незначительные детали, запомнившиеся ей, да к тому же пытаясь на ходу укладывать их в некое подобие целостной картины. Увлеклась и не обратила внимания на то, как Сергей Викторович налил воды и пододвинул к ней стакан. Заметила, смолкла на полуслове и медленно выпила. Она поняла, что это был какой-то тест, но смысл его пока был непонятен.
– Что же, мне все ясно, насколько это может быть ясным, – подытожил Сергей Викторович. – Я сообщу Олегу свое мнение. Буду рекомендовать в сводную группу, если согласишься курировать ее работу.
– Кого – ее? – въедливо спросила БО. – Группы или Ольги?
– Не прокатило, – усмехнулся Сергей Викторович. – На твое усмотрение. Всех благ!
И ушел. Наталья Викторовна молча крутила бокал в руке. Отец Михаил сочувственно посмотрел на Ольгу.
– Как же так? – вдруг сказала Ольга. – Ведь он же священник!
– Страх смерти порой бывает хуже любого соблазна, – грустно ответил отец Михаил. – А тут еще тебе обещают не только исцеление родного человека, но и долгожительство, с перспективой на бессмертие. Не всякий устоит. И плата поначалу будет невелика – закрыть глаза на этически мутные эксперименты, где-то поддержать нужного человека, где-то
