– Скажи, а ты как голосовал?
– Трейси, тебе уже сказали, что подобный вопрос у нас в стране некорректен. Но я тоже тебе отвечу – я голосовал «за».
– Но почему?
– О-о-о… ответ на это вопрос очень прост, – совершенно серьезно начал Олег. – Понимаешь, в этом, как и во многом другом, что происходит с нашей страной, виноваты… – тут он сделал о-очень многозначительную паузу, а затем припечатал: – Американцы!
Глаза Трейси изумленно расширились.
– Амер… Но как?!
– Ну, понимаешь, – задумчиво начал Олег, прихлебывая свое пиво. – Я с детства увлекался фантастикой. Причем очень любил американскую классику: Азимова, Мартина, Буджолд… И вот они-то как раз и убедили меня, что будущее человечества – это империя! Ведь фантасты – это провидцы, не так ли? Очень многое из того, что они описали, потом воплотилось в жизнь. И если уж даже американские писатели-фантасты пришли к выводу, что за империей будущее… – тут Олег сделал еще один глоток и продолжил несколько невпопад: – А как стильно выглядели имперцы в «Звездных войнах», м-м-м… – И он восхищенно зажмурил глаза.
– Ты надо мной издеваешься? – растерянно пробормотала Трейси.
И Олег, не выдержав, расхохотался.
– Ты надо мной издеваешься!!! – взвилась Трейси и с размаху саданула его сумочкой по хребтине. На них тут же начали оглядываться. Причем не слишком одобрительно. Впрочем, в баре хватало и других шумных компаний…
– И все-таки не того выбрали! – зло прорычал дюжий мужик весьма брутального вида, досадливо грохнув о стойку почти пустой пивной кружкой. – Не того! Русского надо было выбирать, русского…
– И кого из них, интересно? Того поросеночка из бывших-с… – ехидно поинтересовался сидевший слева от него худой и резкий в движениях тип. – Или этого, как его там бишь, председателя партии монархистов-коммунистов?
– А то, что опять нерусь во власть лезет, это что, по-твоему, лучше, что ли? – вскинулся брутальный.
– А ты себя-то в зеркале когда последний раз видел, чистокровный ты наш? – ехидно поинтересовался худой. И все, кто исподтишка прислушивался к их разговору, поспешно отвернулись, пряча улыбки. Потому что брутальный, внешне, действительно, больше был похож на какого-нибудь киргиза или казаха, чем на классического русского или хотя бы славянина. Причем брутальный, похоже, зачем-то еще и специально усиливал это впечатление. Потому что объяснить, зачем он придал усам и бородке такую форму, которая делала его более похожим на тюрка, нежели на славянина, было сложно… На слова худого он отреагировал вполне предсказуемо:
– А вот это сейчас обидно сказал. Круг?
– Круг, – довольно ухмыльнувшись, кивнул худой, соскакивая с барного табурета. – Бармен, мы в круг!
Тот, довольно флегматично, кивнул и, нагнувшись, выудил из-под стойки две пары перчаток, после чего развернулся и легонько хлопнул по кнопке механического медного звонка, прикрученного к стене прямо под большим экраном, на котором в данный момент шла коронация нового русского императора. Над баром разнесся громкий звон, услышав который вышибала, флегматично подпиравший стену у входной двери, встрепенулся и, покрутив головой, двинулся в сторону боковой дверцы.
– Олег, они пошли драться? – спросил Дик, проводив взглядом решительно настроенную парочку.
– Ну да. По «масленичным» правилам.
– По «масля…», – с трудом повторил Дик. – А как это?
– Понимаешь, Дик, на Руси издавна на Масленицу устраивали кулачные бои. Масленица – это такой праздник. Что-то типа празднования прихода весны. Народ блины печет, веселится. Он тянется целую неделю перед началом Великого поста…
– Великого чего? – не понял Дик.
– Проехали! – махнул рукой Олег, поняв, что излишне углубился в детали. – Короче, в определенный день народ сходится толпой, как у нас говорят: «стенка на стенку». И отрывается. По определенным правилам. Ну а в другие дни так тоже можно. То есть если просто драка – то это уже административное правонарушение. А вот по правилам – нет.
– Дикий обычай! – фыркнула Трейси.
– Да у нас тут все дикое, – флегматично отозвался Олег. – Медведи, вон, по улицам ходят. Что, не видели еще? Так выходить надо чаще.
– А что это за правила? – задал Дик новый вопрос.
– Ну-у-у… схватка только в кругу, это что-то типа ринга, но круглый. Босиком, в перчатках, с капой и защитой паха. Ногами разрешаются только подсечки. Три раунда по минуте либо до трех падений. И должен быть сертифицированный судья.
– А где они его здесь возьмут?
– Так у нас многие сейчас сертификат имеют, – улыбнулся Олег. – Даже я.
Трейси, все еще обиженная на шутку Олега, презрительно фыркнула и выдала:
– Только люди, исповедующие атавистически-средневековые ценности, способны относиться к присутствию насилия как в собственной, так и в общественной жизни с ненулевой толерантностью.
От подобной фразы, вылетевшей из уст подруги, Дик вывалился из процесса размышлений и изумленно уставился на Трейси.
– Я, между прочим, окончила университет штата Аризона и имею степень бакалавра политологии. – И девушка с вызовом уставилась на Олега. Но парень только уважительно отсалютовал пивной кружкой.
В этот момент дверь, за которой скрылись худой и брутальный, распахнулась, и оба они ввалились обратно в зал, обняв друг друга за плечи. Лица обоих сияли улыбками. Слегка кривоватыми. Потому что у брутального на лице красовался наливающийся синевой фингал под левым глазом, а у худого подобный же украшал правую скулу. Все так же обнявшись, они подошли к стойке и взгромоздились на свои табуреты. После чего брутальный громогласно произнес:
– Бармен – водки. Две!
– А почему они обнимаются? – удивленно спросил Дик. – Они же пошли друг друга бить!
– Менталитет такой, – пожал плечами Олег. – Пар выпустили, теперь выпьют вместе и весь вечер будут – не разлей вода. А может, и дальше… Мы считаем, что это лучше, чем долго копить в себе, а потом взять пистолет и расстрелять толпу школьников. Ну или взять винтовку и положить сотню ничего тебе не сделавшего народа, собравшегося попеть и потанцевать в свое удовольствие на фестивале кантри-музыки.
Дик нахмурил брови и крепко задумался, а Трейси полоснула Олега злым взглядом. Некоторое время над их столиком висела напряженная тишина, а затем американка не выдержала и снова вернулась к прежней
