Вонзаю изумрудный шип в стену. Слышится жуткий треск. Трещина, ветвясь, ползет вниз, к полу, уходит корнями в землю. Башня дрожит.
Леди Озария бросается ко мне, но при виде трещины останавливается и неуверенно отступает прочь. В кои-то веки ее прекрасные с виду губки не в силах вымолвить ни слова.
Смерть волшебства – дело небыстрое. Времени, чтобы покинуть башню, с избытком хватит всем.
Но дворец будет расколот на части. Дворец падет.
Конечно, его разрушение отзовется во всем Изумрудном городе. Столица создана как единое целое. Лишить ее дворца безо всяких последствий нельзя, как нельзя свергнуть правителя без боли.
Но я-то знаю наш город. Высочайшая башня – самая хрупкая. Остальные, возможно, дрогнут, но устоят.
Мы устоим.
Протискиваюсь между Железным Дровосеком и Страшилой. Они чувствуют, что я на их стороне, и дают мне пройти.
Я беру Дороти за руку и веду ее с друзьями прочь из тронного зала, вниз, в город. Не знаю, смогу ли исполнить ее желание. Не знаю, смогу ли помочь хоть кому-то из четверых. Наш мир полон изъянов, не всякому дано получить то, чего хочется. Но, по крайней мере, я о ней не забуду. По крайней мере, я не брошу ее на пути к власти.
Судьба бесприютной девочки растрогает сердце каждого – даже самого бесчувственного из жителей Изумрудного города.
Рэйчел Свирски
* * *Рэйчел Свирски удостоена именной стипендии Симпозиума Писателей штата Айова, дважды награждена премией «Небьюла», была включена в номинации «Хьюго», «Локуса» и Всемирной премии фэнтези. Ее второй авторский сборник, «Как мир стал тихим. Мифы прошлого, настоящего и будущего» был выпущен «Сабтерранеан Пресс» в 2013 г. «Волшебник из страны Оз» – любимый фильм ее отца – возможно, по этой причине эта сказка произвела на нее в детстве такое большое впечатление. К тому же, однажды старшие братья изо всех сил старались убедить ее, будто в семейном гараже живет целая стая Летучих Обезьян…
Китайские хули-цзин, японские кицунэ, корейские кумихо… Разница между ними есть, но все они – духи, лисицы-оборотни. Чаще всего их изображают принимающими облик прекрасных девушек. Ни добрые, ни злые, они – соблазнительницы, и их проказы опасны, однако на свете существует множество сказок о любви девушек-лис и человеческих юношей.
В мир сказки Кена Лю вторгаются современные стимпанковские технологии, и волшебство понемногу слабеет. Для хули-цзин наступают скверные времена. Но ведь всегда есть возможность, что старое волшебство сменится новым!
Доброй охоты!
Ночь. Полумесяц в небе. Нечастое уханье сов.
Купец, и его жена, и все его слуги были отосланы прочь. В большом доме настала зловещая тишина.
Мы с отцом спрятались, присели за камнем-гонши. Сквозь многочисленные отверстия в каменной глыбе мне было видно окно спальни сына купца.
– О, Сяо-цзюнь, милая Сяо-цзюнь…
Юноша жалобно, беспокойно стонал. Он бредил и был – для собственного же блага – привязан к кровати, но мой отец оставил окно открытым, чтоб его горестный крик, подхваченный ночным бризом, разносился далеко-далеко над водами окрестных рисовых полей.
– Думаешь, она вправду придет? – прошептал я.
В тот день мне исполнилось тринадцать, и я впервые был взят отцом на охоту.
– Придет, – ответил отец. – Хули-цзин не может устоять перед зовом околдованного ею мужчины.
Мне тут же вспомнилась бродячая труппа артистов народной оперы, завернувшая в нашу деревню прошлой осенью.
– Как «Влюбленные-бабочки»[75] не могли устоять друг перед другом?
– Не совсем, – сказал отец. Но объяснить, в чем различие, он, похоже, не мог. – Просто знай: это вещи разные.
Я кивнул, хоть ничего и не понял, и вспомнил, как купец с женой пришли к отцу с просьбой о помощи.
– Какой позор! – бормотал купец. – Ведь ему нет и девятнадцати! Как же мог он, прочитавший множество мудрых книг, поддаться чарам этакой твари?
– В том, чтобы пасть жертвой красы и коварства хули-цзин, нет никакого позора, – отвечал отец. – Даже великий ученый Ван Лай однажды провел три ночи в обществе одной из них, и это не помешало ему занять первое место на Императорских экзаменах. Вашему сыну просто нужно немного помочь.
– Вы должны спасти его, – заговорила супруга купца, кланяясь, точно курица, клюющая рис. – Если об этом прознают, ни одна из свах к нему и близко не подойдет!
Хули-цзин – это духи, демоницы, крадущие сердца людей. Встревожившись, хватит ли мне храбрости столкнуться с одной из них лицом к лицу, я задрожал.
Теплая ладонь отца легла на плечо, и от этого стало спокойнее. В другой руке он держал Ласточкин Хвост – меч, выкованный нашим предком, генералом Ло И, тринадцать поколений тому назад. Меч этот нес в себе сотни даосских благословений и отведал крови бессчетного множества демонов.
Набежавшая тучка на миг заслонила луну, и все вокруг окутала тьма.
Когда же луна появилась вновь, я едва сдержал крик.
Там, посреди двора, стояла прекраснейшая из всех женщин, каких я когда-либо видел! Одета она была в изящное платье белого шелка, перехваченное серебряным поясом. Лицо ее было белым, как снег, длинные угольно-черные волосы спускались ниже талии. Я тут же подумал, что она выглядит совсем как великие красавицы времен династии Тан с картин, что артисты бродячей оперы развешивали вокруг подмостков.
Она медленно повернулась, оглядываясь вокруг. Глаза ее блестели в лунном свете, словно два озерца, подернутых легкой рябью.
Но больше всего меня удивила печаль на ее лице. Внезапно мне сделалось жаль ее и больше всего на свете захотелось заставить ее улыбнуться…
Легкое прикосновение отцовских пальцев к затылку помогло стряхнуть с себя чары. Ведь он предупреждал, какой силой обладают хули-цзин! Щеки мои обдало жаром, сердце стучало в груди, точно кузнечный молот. Отведя взгляд от лица демонессы, я сосредоточился на ее позе.
Всю эту неделю слуги купца каждую ночь стерегли двор с собаками и не подпускали хули-цзин к жертве. Но сегодня двор был пуст. Она замерла в нерешительности, подозревая ловушку.
Жалобный голос купеческого сына зазвучал громче.
– Сяо-цзюнь! Ты пришла? Ты пришла ко мне?
Девушка повернулась к дому и пошла – нет, поплыла, столь плавными были ее движения! – в сторону дверей в спальню.
Отец выскочил из-за камня и бросился на нее, занося над головой Ласточкин Хвост.
Хули-цзин увернулась от него, словно у нее имелись глаза и на затылке. Не в силах остановиться, отец вонзил меч в прочную дощатую дверь. Клинок с глухим стуком вошел в дерево. Отец рванул меч на себя, но быстро высвободить оружие не сумел.
Девушка бросила на него взгляд, развернулась и направилась к воротам.
– Лян, не стой столбом! – крикнул отец. – Она уходит!
Я побежал к хули-цзин с горшком собачьей мочи в руках. Мне следовало выплеснуть на нее содержимое, чтобы она не смогла оборотиться лисой и сбежать.
Она повернулась ко мне и улыбнулась.
– Какой храбрый мальчик.
Меня окутал аромат жасмина, цветущего под весенним дождем. Голос ее
