Когда Путилин вошел туда, то невольно залюбовался. Все блистало, сверкало, поражая зрение гаммой тонов, красок.
— Что вам угодно? — подошел к Путилину полный господин.
— Получить от вас некоторые сведения. Я — Путилин, начальник петербургской сыскной полиции.
Управляющий костюмерной вздрогнул и удивленно поглядел на знаменитого, но и «страшного» гостя.
— Вы-с — Путилин?
— Да, я. Разве вы меня знаете?
— Помилуйте, о вас вся Москва говорила, когда вы хлыстов и скопцов изловили, и после иверских святотатцев.
— Так вот, я хочу спросить у вас кое о чем.
— Пожалуйте, пожалуйте сюда! Здесь нам никто не помешает. — Они вошли в небольшую комнату, где под стеклами находились бутафорские драгоценности.
— У вас костюмы петровских времен имеются?
— О! — вырвалось горделиво у управляющего. — У нас есть костюмы всех времен.
— Костюм, например, сержанта петровского или капитана.
— Ну, конечно, господин Путилин!
— Скажите, пожалуйста, вы не можете мне достоверно сказать, продавали вы или же отдавали напрокат за последнее время подобный костюм!
Управляющий на секунду задумался, но потом хлопнул себя рукой по лбу.
— Совершенно верно. Отдавал и отдаю напрокат.
— Кому?
— Я сейчас погляжу в книгу.
— Постойте… Я вам опишу его приметы. — И Путилин стал описывать их.
— Так… так, — поддакивал управляющий костюмерной.
— Похоже?
— О да! Это он. Нужно вам сказать, что этот господин мне всегда казался большим чудаком. Придет, возьмет напрокат этот костюм, заплатит десять рублей, а наутро обратно его приносит. Теперь время не маскарадное, куда, думаю, ему этот костюм? Раз спросил его: для чего, дескать, он требуется. Господин поглядел на меня странно как-то и ответил: «А вам не все равно?»
— Он брал костюм не каждый день?
— Нет. С перерывами. Дня через два, через три. Я ему опять сказал: да не лучше ли вам купить его! Вы ведь за прокат больше переплатите. Да вот, если вы интересуетесь, господин Путилин, этим человеком, так вы можете его скоро у нас повидать.
— Как так?! — вырвалось у Путилина.
— Он сегодня обещал опять взять костюм. Сейчас должен быть.
Прошло с полчаса. Путилин занимался рассматриванием костюмов. Наконец дверь отворилась, и в костюмерную вошел средних лет человек.
— Костюм мой! — резко бросил он управляющему.
— Пожалуйте, пожалуйте… Сейчас только пуговицу пришью. Отрываются они часто у вас.
Путилин впился взором в странного посетителя. Длинные волосы, по плечи… Бритый подбородок… Густые брови. Для Путилина достаточно было взглянуть только один раз, чтобы сразу определить, что волосы, усы и брови поддельные.
Таинственный незнакомец тут же, в нише за костюмами, стал переодеваться. Поданную ему треуголку он спрятал под длинный черный плащ, в который задрапировался наглухо.
— Вот вам десять рублей! — небрежно швырнул бумажку на конторку. — Завтра утром.
Глаза его горели. Движения были порывисты, суетливы. Он горделиво кивнул головой и вышел из костюмерной.
— Видели? — рванулся к Путилину управляющий. Сильнейшее любопытство, видимо, одолевало его.
— Видел. Спасибо. До свидания.
И Путилин быстро последовал за черным плащом.
Управляющий остался с широко раскрытым ртом.
Последний ужас москвичей. Легенда. Борьба на крыше башниЯ сидел и разговаривал с В., который почти все время дежурил в номере Путилина.
— Я убежден, что дело это настолько темное, что раскрыть его не удастся Ивану Дмитриевичу, — говорил он мне.
Путилин быстро вошел в номер как раз при этих словах.
— Если угодно, господа, еще раз посетим Сухареву башню.
Мы вскочили.
— Мне надо еще кое-что осмотреть. Торопитесь.
Путилин пошел из номера. Мы бросились за ним следом.
Опять эта тьма, этот отвратительный спертый воздух; эта страшная лестница; эти кирпичи, обрушивающиеся под ногами.
И опять это хлопанье совиных крыльев, писк разъяренных крыс.
— Для того, господа, чтобы вы мне не мешали в моих исследованиях, я должен вас спрятать.
Голос Путилина звучал резко, повелительно. Так всегда он говорил накануне генеральных сражений.
Перед входом с лестницы в комнату-склеп башенки находились две ниши: одна — справа, другая — слева.
— Вы, В., будьте добры стать здесь, а ты, доктор, — там. Прошу вас хранить, господа, полное молчание. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, будьте немы, как рыбы.
— А где же вы сами будете, Иван Дмитриевич? — спросил московский сыщик-начальник.
— Тут же, около вас.
Наступила мертвая тишина. Еле заметная полоска лунного света тускло пробивалась через оконце башенки. Обманутые вновь наступившим безмолвием совы и крысы вернулись в свое мрачное жилище. Сколько времени прошло, я не знаю. Но вдруг протяжный скрип-стон достиг наших ушей. Я вздрогнул, насторожился, замер. По лестнице кто-то поднимался. Слышалось прерывистое, взволнованное дыхание и тихое бормотание.
— Я здесь опять… мое здесь царство.
Говоря откровенно, я чувствовал себя далеко не спокойно. Я слышал, как билось тревожно-пугливо мое сердце. Около меня, совсем сдавив меня, стоял Путилин. Большая черная фигура быстро прошла мимо нас. Невольно я схватил Путилина за руку.
— Тс-с!.. — еле слышно прошептал он.
Блеснул слабый огонек крошечного фонаря. Высокий призрак снял с себя плащ-мантию.
Путилин слегка отодвинулся от меня, стараясь ближе придвинуться к комнате-склепу. А то, что там происходило, было действительно странно, необычайно, казалось какой-то грезой, каким-то кошмаром, больной фантазией. Посредине пола на коленях стояла высокая фигура призрака — офицера петровских времен! Он вынимал кирпич за кирпичом и теперь уже громко говорил, говорил… Великий боже, как он говорил! Это был безумный, восторженно-экзальтационный крик, то плачущий, то хохочущий.
Знаю я башню, знаю одну, Клад вековечный в ней я найду! Камень за камнем стану снимать, Клад драгоценнейший в недрах искать.Уныло-страшно звучит плачущий напев…
— Найду, найду! Я постиг, я разгадал тебя, Сухарева башня! Я
