Первые два сектора — не для иностранцев вообще. Только для своих. Коза, так сказать, ностра. Никаких иностранных инвестиций, максимум владения долями в таких компаниях — двадцать пять процентов минус одна акция. Надо понимать, что в мире сейчас в дефиците не деньги — их печатают, а предприятия, которые работают, у которых есть стабильный спрос, которые приносят прибыль на вложенный капитал. Их — нельзя отдавать ни в каком случае.
Второй сектор — тут надо конкурсы проводить, например, на строительство больших жилмассивов — уверен, что мы сами справимся. С чёткими сроками, обязательствами по цене квадратного метра, окупаемостью — но тоже, только для своих.
И третий сектор — вот тут все совсем по-другому.
Хочешь построить в России фабрику для производства семь — десять нанометров? Кстати, чтобы вы понимали — цена такой фабрики начинается от двух миллиардов долларов. Да не вопрос — строй. Бесплатно тебе — земля и десять, скажем лет, совсем не платишь никакие налоги — только налоги на фонд оплаты труда, наверное. Ни НДС, ни налог на прибыль, ничего. Тоже самое — к примеру, для высокотехнологичной фармацевтики.
Сами мы эту фабрику не построим. Только для России её строить бессмысленно, чтобы она окупалась, нужны большие объёмы. Сейчас — её у нас нет, и мы все равно с неё никакие налоги не получаем. Так почему бы и не дать такое освобождение? На десять, на пятнадцать, на двадцать лет — все равно, ведь этот срок когда-то пройдёт, а мы и так ничего не получаем.
И так — создать список того, что мы не делаем, и сами никогда не сделаем, или нет смысла делать — и привлекать сюда инвесторов шоколадными условиями. Мы ведь не бедные, если так говорить. Мы можем себе позволить вообще не брать с таких инвесторов никакие налоги. Но они будут нанимать людей, платить им зарплату, покупать электроэнергию, какие-то услуги — вот на этом мы и заработаем…
Но вместо этого — я слышал мантры о встраивании в глобальную экономику, о либерализации и прочий бред.
Хуже всего было то, что я видел — большинство собравшихся не понимало, о чем говорят. Это примерно то же, что и вопрос — можно ли считать, что ты мусульманин, если ты заучил Коран на арабском, но не понимаешь смысла написанного? Так и эти люди — они делали стойку на условные слова «либерализация», «демократия», «свобода» — но не понимали, что значат эти слова. Точнее — может, и понимали, но понимали по-своему.
После мероприятия был фуршет, оплаченный мной, где можно было на шару нажраться, и многие так и сделали, по крайней мере, к концу фуршета они были готовые. После чего — всей толпой на нескольких машинах отправились в какой-то дом на Сколковском шоссе продолжать разврат…
Там в этом доме — были уже только свои…
Человек 50–60, часть — политики, часть — медийные фигуры, то есть примелькавшиеся на экране и вообще в общественном пространстве, жутко гордящиеся тем, что их твиты набирали по пять, по 10 000 лайков. Кстати, это была самая распространённая тема для разговоров — кто сколько нафейсбучил, натвитил, сколько собрал ретвитов и лайков. Более того — эти люди обсуждали свои ретвиты и лайки так, как будто на эти лайки можно было купить квартиру, машину, оплатить обед в ресторане. Как говорится, ЛОМ — лидеры общественного мнения. Нет, я конечно понимаю что часть рекламы ушла в Интернет и от количества лайков и ретвитов зависит стоимость поста и вообще доля рекламного бюджета, который на тебя выделяют. Но всё равно — нельзя же привязывать свою жизнь к социальной сети.
Или я чего-то не догоняю?
Эти люди были как-то странно одеты — большинство тряпок я никогда не согласился бы нацепить на себя. Многие из них — были явно не понаслышке знакомы с пластической хирургией. Известная журналистка — пришла в компании молодого человека вдвое её моложе — просто чтобы покрасоваться. Но почти все остальные были в одиночку, синглы. Некоторые из мужчин — стопудово голубые…
Моё появление произвело определённый фурор — как я понял, большинство были вовсе не богаты, по крайней мере, не так богаты, как им хотелось казаться. Тем более что меня представили как «спонсора либеральной оппозиции». Но я не проявлял особого желания встроиться, ничем не выделялся, и постепенно — про меня начали забывать. Праздник души и тела продолжался…
Все выбегали покурить на улицу, шумели, кого-то и с чем-то поздравляли (иногда я не понимал, с чем именно). В обществе были явные изгои — но это их не заставляло уйти, почему то они продолжали здесь находиться. Спорили о том, когда уйдёт Путин и кто убил Немцова…
И вот тут — я увидел Ирину… я с ней там и познакомился, на этой тусовке.
Она просто подошла ко мне, и сказала: «Привет». Вот так вот, просто…
Она была… да нормальной, она была. Мне неприятно было смотреть на саму эту толпу, на стремление как-то выделиться, и выделиться не лучшим образом. Вот, например, мужчины… типа мужчины — это обязательно очки в роговой оправе, длинный, нечёсаный хаер, или немодные усы, или борода, если пиджак — то обязательно с джинсами. И какая-то неприятная, вымученная панибратскость. С похлопыванием по плечу и неискренней улыбкой, с громким голосом и явными пробелами в гигиене. Если женщины — то это те же старомодные очки, юбка в пол… точнее не юбка, а какая-то хламида, и вообще — нарочитая неопрятность и в одежде и в общении, громкий голос и обязательно — либо сигарета в руках, либо мобила, по которой обязательно надо говорить среди всего этого шума. Такое ощущение, что эти люди своей одеждой и поведением делали какое-то заявление остальному миру, или заставляли принимать себя любимых такими, какие они есть. Кстати, принимай меня таким, какой я есть — одно из самых ненавидимых мной выражений. Люди должны стремиться к чему то, меняться — а не заставлять других людей принимать себя такими, какие они есть.
Но Ирина была не такой.
На ней была короткая юбка, и это потому, что она хотела нравиться мужчинам, а не заявлять всему миру «Принимай меня такой, какая я есть» или «все мужики козлы». Она улыбалась, и что самое удивительное, делала это искренне, потому что хотела улыбаться. Наконец, с ней можно было поговорить — она училась в Англии, но отучившись, вернулась обратно в Россию. Как оказалось, здесь она работала журналисткой, в каком-то модном издании и хотела взять у меня интервью. Я интервью брать не хотел — но с
